Человек, живший поэзией

Ушел из жизни известный педагог-подвижник Александр Васильевич Охрименко (27.06.1952–4.10.2021). Для Харькова это экзистенциальная потеря.

Даже полуослепший, с трудом передвигающийся, он говорил бодрым и уверенным голосом, совершенно не изменившимся за последние 40 лет, и был полон грандиозных планов. Наш последний разговор был за пару месяцев до трагической даты. Говорили о скончавшемся в феврале 2021 года нашем общем друге, великом харьковском педагоге Сергее Курганове, одном из основоположников нового направления в педагогике — Школы диалога культур (ШДК). Саша считал, что нужно организовать курсы для педагогов «по системе Курганова», переиздать книгу Сергея «Ребенок и взрослый в учебном диалоге», потому что ШДК в Харькове умереть не должна!
Слово «энтузиаст» к нему очень подходило: он не только сам воодушевлялся какой-нибудь идеей или книгой, но и воодушевлял других.
Это был человек, живший поэзией. На своей страничке в Фейсбук он регулярно откликался и на все значимые литературные события местной жизни, и на новые поэтические издания, а также знакомил читателей с книгами из своей уникальной библиотеки.
Книг в его доме не было разве что на потолке. О каждой, даже прочитанной полвека назад, мог рассказать так, словно прочел ее вчера. В охрименковской 30-тысячной библиотеке собралось немало книг с автографами, и в этих случаях рассказы об изданиях дополнялись живыми воспоминаниями о встречах с известными писателями, литературоведами. И всегда, когда Саша говорил о книгах, его слушали, раскрыв рот, и малыши, и люди старше его. Таких, как он, называют «книжниками» или «библиофилами», но по отношению к Охрименко более уместным мне кажется старинное, почти вышедшее из употребления слово «книгочей».
Особенно много в Сашиной библиотеке было книг для детей. И не случайно: в 1974–1997 годах Охрименко вел литературный кружок во Дворце пионеров и школьников — сначала по приглашению поэта Вадима Левина вместе с ним, а затем самостоятельно. Многие участники этого кружка стали известными писателями: Олег Ладыженский и Дмитрий Громов (мастера фантастики, публикующиеся под псевдонимом Генри Лайон Олди), Маша Тумаркина, Марина Сорина, Елена Шейнина, Андрей Краснящих (лауреат престижной Русской премии, автор блестящего очерка о своем учителе, опубликованного 14 мая с. г.), Ольга Табачникова, пославшая в свое время стихи И. Бродскому и получившая от него письмо с высокой оценкой ее творчества…
Выросшие литстудийцы с восторгом вспоминают феерические занятия в левинско-охрименковской студии, которые дали заряд креатива на всю жизнь и приучили не бояться быть оригинальным, пусть для кого-то и смешным.
В молодые годы симпатичный кучерявый очкарик-эрудит Саша казался большим ребенком, по сути, он и был вечным мальчишкой. Детство оставалось его законной территорией, свежесть восприятия мира и непосредственность реакции на что бы то ни было отличали его от многих взросло-скучных людей. Приходя на какую-нибудь лекцию, презентацию или литературный вечер, Саша, как Лев Толстой, «не мог молчать»: он задавал вопросы, высказывал суждения, затевал дискуссию, совершенно не предполагавшуюся организаторами, но, что любопытно, впоследствии многие испытывали благодарность «возмутителю спокойствия» за эту провокативную интервенцию, даже если не разделяли его мнений.
«Не закрывая лица!» — назвал Саша подаренный мне сборник своих текстов, опубликованных в Фейсбуке в 2018 году. В юности перспективный футболист-перворазрядник (а Саша был еще и великолепным шахматистом), получивший роковой удар мячом в лицо, в результате чего у него и возникли проблемы со зрением, он встречал все удары судьбы с открытым забралом, и в последние годы его мужество стало особенно очевидным. В «брежнее» время, невзирая на проработки в КГБ и недовольство начальства, он не боялся знакомить своих студийцев с творчеством «антисоветчиков» А. Галича и Н. Коржавина, читать им стихи
М. Цветаевой, Б. Пастернака и даже Библию.
Его называли и «легендой Харькова», и «городским сумасшедшим». А он был из породы чудаков — людей, которые делают мир светлее и добрее. Кроме Дворца пионеров, Саша работал в школе для трудных подростков в колонии, в школе для слепых, гимназии «Очаг» (одним из основателей которой был) и проводил массу занятий, большей частью бесплатных, во многих местах, в том числе открытые уроки для учителей в залах на 300–400 мест по всему СССР.
Саша был просветителем и педагогом по жизни. Как Сократ, цеплявшийся к прохожим со своими дурацкими вопросами, Охрименко заводил разговоры с любыми людьми, и через пять минут знакомства мог уже пригласить в свою библиотеку. Каждого пришедшего он одаривал книгой, а некоторые книги давал почитать. Его не беспокоило, что экземпляр могут заныкать, но если человек возвращал книгу, следовала подробная беседа о ней. Во все учреждения, где Саша хоть раз бывал, он дарил книги сотнями. Где он брал на это средства — уму непостижимо: за свой труд он получал копейки, а ведь у него было трое детей (из которых, кстати, вышел толк).
Лучшее, что мог бы придумать Харьков в благодарность феноменальному альтруисту Александру Охрименко, — сделать его квартиру-библиотеку мемориальной (как филиал Харьковской областной библиотеки для детей), чтобы там, как при Саше, звучали стихи, велись разговоры о поэзии… Аура, созданная харьковским Дон Кихотом, рыцарски служившим Поэзии, такова, что любой, переступивший порог этого дома, просто обречен стать читателем (и хорошим человеком) на всю жизнь.

Михаил Красиков.