До сторіччя «шевченківців»: Мария Чеботарева

Недавно стараниями людей, почитающих память Марии Чеботаревой, на 13-м кладбище Харькова установлен мемориальный знак на могиле этой удивительной женщины, прожившей большую часть своей жизни среди книг.

Мария Андреевна — блестящий переводчик художественных текстов, технический редактор нескольких монографий о театре и людях театра, соавтор пьесы «Повія», созданной ею по роману Панаса Мирного вместе с режиссером Владимиром Крайниченко и воплощенной последним на сцене «шевченковцев».

Начало всех начал

Родилась Мария Андреевна Чеботарева (14.VIII.1902—29.V.1995) в Екатеринославле (ныне Днепр). Вскоре родители перебрались в промышленный уездный город Александровск (с 1921 года — Запорожье). В подростковом возрасте Мария стала ученицей женской гимназии, единственной в этом городе. Кстати говоря, чтобы получить право на обучение в ней, необходимо было выдержать большой конкурс. Юные абитуриентки сдавали экзамены по русскому языку, математике и Закону Божьему. Отбор был жестким, и его проходили далеко не все: ежегодно из более 100 претенденток поступали лишь менее 50 девочек. Гимназия прекратила свою деятельность в 1920-м, а здание, в котором училась Мария Андреевна, сохранилось до наших дней и сегодня в нем располагается один из корпусов Запорожского национального университета.
Получив классическое образование, склонная к гуманитарным наукам девушка поступает на вечернее отделение филологического факультета Харьковского педагогического института. Через два года переводится в Харьковский институт иностранных языков, где в совершенстве овладевает немецким и французским. До 1925-го была руководителем культурно-просветительного отдела клуба Управления связи. После работала в разных украинских издательствах и редакциях — «Движения», «Советского крестьянина», «Плуга», «Безбожника» и нескольких других. С первых дней создания Харьковского полиграфического института (в начале 1930-х — единственного в Украине высшего учебного заведения, готовившего специалистов в области полиграфии), Мария Андреевна трудится в его мастерских переводчиком и литературным редактором.

Судьба библиотеки Курбаса
За семь лет до начала советско-германской войны она становится режиссером-лаборантом творческой лаборатории Харьковского драматического театра им. Т. Г. Шевченко — заведует книжным и нотным фондами. Проводив уезжающий из города коллектив театра, Мария Андреевна первые месяцы провела в оккупированном Харькове. А в дни, когда в город входили немецко-фашистские захватчики, она, как выяснилось позже, спасала библиотеку репрессированного режиссера Леся Курбаса.
Вот как об этом в своих мемуарных заметках вспоминала жена выдающегося режиссера, народная артистка Украины Валентина Чистякова: «Самое горестное прощание с нашим другом — библиотекой Александра Степановича (его самого уж с нами не было) произошло в день нашего отъезда в эвакуацию из Харькова в конце сентября 1941 года. Я и Ванда Адольфовна молча подошли к стеллажам и с отчаянием в душе посмотрели на книги, на ноты. Ванда Адольфовна взяла с полки «Географический атлас» 1886 года издания, сказав, что возьмет его с собой. В этом поступке еще раз проявилась её женская мудрость. Нашу группу эвакуировали из Харькова в Алма-Ату. Дорога в специальном эшелоне продолжалась месяц. Старый географический атлас стал центром обсуждения во время всего пути следования. Знакомые и вовсе не знакомые нам люди просили рассказать Ванду Адольфовну о том, куда мы направляемся».
Вернувшись из эвакуации, женщины обнаружили, что их квартира занята людьми, на руках у которых находятся все необходимые документы, в том числе и ордер на вселение. К тому времени книг в доме уже не было. Спрашивать о судьбе библиотеки новых жильцов женщины посчитали пустой тратой времени. Но через несколько лет жену Курбаса отыскала Мария Андреевна и сообщила, что успела перед оккупацией Харькова спрятать книги в подвале. К сожалению, часть из них пострадала от сырости, но многие из спасённых Чеботаревой томов хорошо сохранились. Теперь мы можем только предположить, что перед отъездом Чистякова, доверив Марии Андреевне ключи, просила её присмотреть за уникальным собранием книг.

В мире книг

В мае 1942 года по составленным в немецкой комендатуре спискам всем работоспособным харьковчанам было приказано в обязательном порядке явиться для отправки на принудительные работы в Германию. Среди сотен горожан оказалась и маленькая хрупкая Мария Чеботарева. Преодолев нелегкий путь до Ольденбурга, она, как и многие её земляки, вынуждена была по воле новых «хозяев» выполнять самую тяжкую работу. В 1944 году примкнула к антифашистскому движению…
Возвратилась в Харьков после победного мая 1945 года. В этом же году впервые переступила порог Харьковского театрального института. Начинала с должности руководителя учебной части, но такая работа не приносила ей удовольствия — не привыкла жить без книг, не мыслила себя без их окружения. Поэтому в 1946-м становится хозяйкой весьма скромного книжного фонда институтской библиотеки и начала создавать универсальную в её понимании коллекцию «с первой книги». На свою весьма скромную зарплату покупала в букинистических лавках, на так называемых «балках» — стихийных рынках старые издания. Когда узнавала об отъезде кого-то из студентов в столицы союзных республик, составляла списки и просила обязательно посещать книжные магазины. За сорок лет скопила уникальное собрание книг по изобразительному и другим видам искусств. Таким образом, библиотека в скором времени превратилась в своеобразный «кабинет» истории и теории мирового театрального процесса. Особенно ценные издания каким-то неведомым способом проходили через ротапринт и выдавались на руки в потрепанных папочках, а на оригиналы можно было посмотреть только в кабинете маленького читального зала. Особенно уютно там бывало, если засиживались допоздна долгими зимними вечерами. Когда Мария Андреевна покидала свой пост — никому неведомо.
Часто вспоминаю такую картину. Ветви деревьев, покачиваясь, касаются заиндевевших стекол, портрет Леся Курбаса привычно наблюдает за нами со стены, в отдалении слышен шелест перебираемых страниц. И воспринимался этот шелест как-то по-особенному: так касаться страниц можно только любя и зная каждую. Казалось, в её руках книга раскрывается сама, без прикосновения и именно в нужном месте. Тонкими пальцами в пергаменте прозрачной кожи она брала в руки особенно дорогое сердцу издание, словно живое существо. В такие минуты она выглядела безучастной ко всему происходящему, и только губы безмолвно шевелились, произнося неслышные слова…
Трагическое одиночество сопутствовало этой маленькой хрупкой женщине на протяжении всей её жизни. Ранняя потеря мужа, нелепая смерть сына наложили свой отпечаток, и проявления радостных моментов прорывались наружу лишь скупыми изъявлениями чувств. Мария Андреевна даже улыбалась только глазами. Вокруг неё вращался какой-то загадочный барьер, переступить через который дозволялось далеко не каждому. Впервые обратившийся к ней испытывал на себе долгий дружелюбный взгляд, даже не подозревая, что в эти минуты в сознании стоящей перед ним женщины раскрывается вся его истинная сущность. Уровень общения с людьми определялся Марией Андреевной мгновенно и безошибочно.

Её любили все

На представленной фотографии запечатлена еще одна трагедия в жизни Марии Андреевны. Она физически окаменела, когда получила известие, что здание театрального отделения на Сумской, 34 подлежит сносу. То помещение, куда было решено перевести институт, находилось в аварийном состоянии. Учебный процесс продолжался в консерватории, а библиотеке выделили небольшое сырое помещение на первом этаже старого особняка по улице Чайковского. Чтобы управиться с книгами, Мария Андреевна выбрала двух студентов театроведческого факультета — автора этих строк и Александра Гапича, позже к нам присоединились студенты кафедры актерского мастерства Николай Осипов и Степан Пасичник.
Поначалу она давала нам какие-то важные, на её взгляд советы, — да нет, скорее просьбы. Затем опустилась на дряхлый стул и, безучастно глядя на то, как мы увязываем стопки книг, лишая их привычного места, ушла глубоко в себя. Наблюдая за ней, еле сдержался, чуть не прочитав вслух возникший в памяти «Последний тост» Анны Ахматовой.
Я пью за разорённый дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоём,
И за тебя я пью, —
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.
Входя в новое, так сказать, «книгохранилище», Мария Андреевна окинула взглядом пораженные плесенью стены и с горечью прошептала: «Я перестала жить после того, как снесли старое здание театрального института…» Его еще не развалили, но для неё уже не существовало дома с любимой комнатой книг.
Она никогда не возвращалась к месту, где некогда находилось театральное отделение. Видимо, не хотела разрушать его в своей памяти. После 1983 года на месте снесенной «театралки» напоминанием о ней остался только железный трансформаторный шкаф…
Добрыми словами вспоминают о ней многие. Мария Андреевна Чеботарева занималась любимой работой без выходных и отпусков. Никогда не принимала подарков, если то были не книги. Она не покинула библиотеку «на чужбине», перевезла в новый учебный корпус, а вот сама там не прижилась…
* * *
Снимок сделан Андреем Авдеенко, в то время студентом кафедры театра анимации, а ныне известным в Украине мастером художественный фотографии.