Ее не терзали муки совести — она была довольна тем, что теперь свободна
Теплым весенним вечером в апреле 1982 года в дежурную часть городского управления внутренних дел Харькова поступило тревожное сообщение: в своей квартире была найдена гражданка Куриленко с признаками насильственной смерти. Следствие, в поиске подозреваемых и установлении мотивов преступления, выдвинуло массу версий, проверило множество подозреваемых, но все было тщетно. А убийца все это время находился рядом…
Выехавшая на место происшествия оперативная группа застала в квартире несколько соседей погибшей, бестолково толпившихся у двери, ведущей в гостинную. На кухне безудержно рыдала светловолосая девочка лет четырнадцати. Около неё хлопотали две молодые женщины, тоже оказавшиеся соседками. В гостинной на полу лежал труп немолодой, а, точнее, очень пожилой женщины. Шея погибшей была перетянута резиновой гимнастической скакалкой. Прибывший судебно-медицинский эксперт подтвердил — налицо все признаки асфиксии: смерти от удушения, а смерть наступила не позднее двенадцати часов ночи. Началась обычная рутинная работа: криминалисты осматривали место преступления в поисках следов преступников, опера начали опрос соседей в поисках возможных свидетелей, следователь составлял протокол. Прибывшие медики скорой помощи оказывали помощь рыдающей девочке. Именно она обнаружила труп. Погибшая приходилась ей родной бабушкой. В ходе опроса свидетелей выяснилось, что погибшая, Екатерина Семеновна Куриленко проживала вместе со своим мужем — Василием Петровичем и внучкой Наташей. За день до трагедии Василия Петровича забрала скорая помощь с сердечным приступом. Сын и невестка пожилой четы Куриленко работали за границей по линии Внешторга. По законам того времени дети специалистов, работавших в капиталистических странах, не могли находиться за границей со своими родителями. Как правило, их попечительством занимались дедушки и бабушки. Семья Куриленко не была исключением. Первоочередной задачей оперативников было найти мотив преступления. Исходя из мотива, можно было заняться установлением личности преступников. На первый взгляд, мотив был налицо — убийство с целью ограбления. Вся обстановка в квартире говорила о том, что в ней был произведен обыск: вскрыты ящики шкафов, их содержимое в беспорядке валялось на полу, разбросаны книги, перевернуты постели. Преступник, или преступники что-то искали. Что именно? На этот вопрос могла бы ответить Наташа, внучка погибшей, но она находилась в таком состоянии, что опрашивать её было бессмысленно — девочка, несмотря на все усилия медиков, билась в истерике. Через пару часов, после лошадиной дозы успокоительных медикаментов, она забылась тяжелым обморочным сном. Беседу с ней решено было отложить до утра.
Утро вечера немудренее
К утру, криминалисты вынесли первый вердикт: в квартире нет никаких следов преступников. То есть, вообще никаких — ни следов отпечатков пальцев самих жильцов квартиры, ни отпечатков пальцев посторонних. Вся мебель, подоконники, дверные косяки и сами двери были тщательно протерты марлевыми тампонами, пропитанными какой-то агрессивной жидкостью, вероятнее всего, ацетоном. Сами тампоны были разбросаны на полу в комнатах, ванной комнате, на кухне. Там же на кухне валялась и пустая бутылка из-под ацетона. Отсутствие следов говорило о том, что преступление было совершено, скорее всего, людьми опытными, заранее тщательно подготовившимися к преступлению. Это затрудняло поиск преступников. Но сыщиков смутила та тщательность, с которой преступники уничтожали свои следы. Для этого понадобилось немало времени, а убийцы словно бы и не торопились, как будто знали заранее, что никто из домочадцев не придет домой внезапно — Василий Петрович накануне попал на больничную койку, а Наташа допоздна занималась английским с ближайшей подругой. Далее, криминалисты установили, что входная дверь была открыта не «родным» ключом. Ключ к двери, скорее всего, был подобран, вполне вероятно, подобран заранее. Странно было то, что никто из соседей не видел посторонних людей, крутившихся возле квартиры семьи Куриленко. При осмотре квартиры не было найдено никаких ценностей, никаких денег, а со слов свидетелей-соседей, и ценности и деньги в семье были — дети Куриленко высылали из-за рубежа крупные денежные переводы, часто присылали посылки с дорогими вещами для родителей и для дочери. Вещи, из которых Наташа вырастала, или, которые ей просто не нравились, продавались предприимчивой бабушкой. Так что, деньги в семье водились, но при осмотре найдены не были. Кроме того, родители Наташи, приезжая в Союз, дарили дочери украшения из золота и драгоценных камней. Еще больше у неё было очень дорогой и дефицитной бижутерии от Сваровски, но ничего из этого тоже найдено не было. По всему выходило, что преступники хладнокровно и методично обыскали квартиру и нашли все самое ценное. И, опять же, совершенно не торопясь! Словом, по всем признакам, преступление было совершено опытными преступниками, вероятно, рецидивистами, а это уже зацепочка — у каждого рецидивиста свой неповторимый почерк.
Чуть позже, уже при втором осмотре места происшествия, сыщиков удивил факт совсем малого наличия личных вещей Наташи: кофточек, блузочек, платьев, джинсов и прочего, а ведь у неё гардероб был на зависть всем подругам! В то же самое время дорогие носильные вещи её бабушки и деда: меховые шубы и шапки, дорогая обувь и импортные рубашки остались нетронутыми. Что это? У одного из преступников могла быть дочь — ровесница Наташи? И это тоже была зацепка.
К утру, когда тело Екатерины Семеновны было отправлено в морг, а криминалисты закончили осмотр квартиры Куриленко, встал вопрос: а что теперь делать с Наташей? Никаких родственников в Харькове у неё больше не было, дед лежал в больнице, родители были далеко за границей. И Василию Петровичу и его сыну с женой еще предстояло узнать о трагической смерти Екатерины Семеновны. Разумеется, дети приедут на похороны своей матери, но до того момента Наташа должна была где-то находиться. Вызвали инспектора по делам несовершеннолетних, старшего лейтенанта милиции Веру Гужву и инспектора по делам опеки Ларису Брагину. Было принято решение временно, до приезда родителей, разместить девочку в детском приемнике-распределителе, что и было сделано. На следующий день с ней побеседовал следователь. Со слов девочки была сделана довольно подробная опись украденного, а также Наташа сообщила, что она допоздна засиделась дома у подруги, где они вдвоем занимались английским языком, а потом слушали музыку. Родители подруги, Лены Боряк, работали в ночную смену, поэтому девочки и не спешили расстаться. Вообще-то Наташа решила переночевать у подруги, чтобы сообщить об этом бабушке она пыталась дозвониться домой, но бабушка трубку не брала, поэтому девочка, заволновавшись, вернулась домой, где и обнаружила еще теплый труп бабушки. По её словам, она пришла домой вскоре после полуночи. Что же получалось — она разминулась с убийцами буквально на несколько минут? Вполне могло быть так, что она даже видела их? Но, нет, Наташа утверждала, что никого не видела. Но могли ли преступники её видеть? А если так, то вполне вероятно, что они захотят избавиться от ненужного свидетеля? Но на этот счет милиционеры были спокойны — в приемнике-распределителе ГУВД девочка была под надежной охраной. В ту же ночь, как гром среди ясного неба прогремело известие о том, что Наташа пропала!
Кто скрывался под ликом невинности?
Когда сообщение об исчезновении девочки поступило на пульт дежурной части, было 22 часа. Именно в это время сотрудники приемника-распределителя проводили обход учреждения. А через час, поднятая с постели инспектор по делам несовершеннолетних старший лейтенант Гужва нашла Наташу на… дискотеке! Вера Гужва была в шоке — не прошло ещё и трех дней после страшной смерти бабушки, а Наташа вовсю резвилась под зажигающие звуки композиций Бони-М! Впрочем, рассудила Гужва, вполне возможно, что побег на дискотеку мог быть вполне нормальной реакцией психики четырнадцатилетнего ребенка, перенесшего страшный стресс. Наташа была возвращена в приемник-распределитель. А через три дня она снова сбежала! И снова её нашли на дискотеке. С этого момента Гужва всерьез занялась исследованием личности девочки. Начала она со школы.
Школьные преподаватели охарактеризовали Наташу как очень положительного ребенка. Хорошая, прилежная ученица, внимательная, отзывчивая, с обожанием относилась к бабушке и дедушке, была заботливой послушной внучкой, словом, беспроблемный ребенок. Бабушка с дедушкой тоже души в ней не чаяли, называя девочку «наша ягодка». Её побеги на дискотеки школьные педагоги расценили так же, как и Гужва — неадекватная реакция на стресс. С приездом родителей, рассуждали педагоги, все наладится. Но родители все не ехали. Что-то у них не ладилось в далеком зарубежье. Прошла неделя пребывания Наташи в стенах приемника-распределителя и Гужва вновь получила сообщение о побеге подопечной. Она уже знала, где сможет найти Наташу, но вначале, все-таки, решила побеседовать с сотрудниками приемника-распределителя. Вот они-то дали Наташе характеристику, абсолютно противоположную той, которую Гужва получила в школе. Выяснилось, что Наташа дерзит старшим, конфликтует с другими жильцами госучреждения, даже дерется с ними. Так, накануне своего третьего побега, она ударила вилкой в лицо другую девочку, едва не лишив её глаза. Гужва, опытный детский психолог, задумалась: можно ли такое поведение считать реакцией на пережитый стресс? С этой мыслью она отправилась на дискотеку в парк Артема. Там она обнаружила Наташу в компании подружек-сверстниц. Среди них Гужва увидела и Лену Борзяк, ближайшую подружку Наташи.
Вера не спешила подходить к девочкам, она решила понаблюдать за ними со стороны. Скрываясь за спинами танцующей молодежи, Вера все время ловила себя на ощущении: что-то во внешности обеих подруг её напрягает. Внимательно присмотревшись, поняла, что именно её тревожит — на девочках были надеты дорогие украшения, совсем не соответствующие их возрасту. Вера вспомнила, что, согласно протокола осмотра места происшествия, все украшения семьи Курченко были похищены. Что же надето на Наташе и Лене? Может, это украшения Лены? Но её родители были скромными работягами, вряд ли они баловали свою дочь, одаривая её дорогими подарками. Гужва решила не возвращать Наташу Курченко туда, откуда она сбежала. Она вызвала наряд милиции. Обе девочки были доставлены в местный РОВД. Прибывший среди ночи, по срочному вызову, заспанный следователь долго не мог понять, чего от него хочет старший лейтенант Гужва? Когда же понял, извлек на свет божий опись предметов, похищенных из квартиры Куриленко, составленную со слов Наташи. Оказалось, что все ювелирные украшения, надетые на девочках, присутствуют в описи! Наташа утверждала, что эти украшения подарены ей мамой, что она дала их поносить подруге, да забыла об этом. Приблизительно то же самое говорила и Лена. Казалось бы, ничего предосудительного, но следователь все-таки решил выписать постановление на проведение обыска в квартире родителей Лены Борзяк. Обыск дал свои результаты — в квартире были найдены все вещи и ювелирные украшения, пропавшие из квартиры, где была задушена Екатерина Семеновна Курченко, бабушка Наташи. Там же была найдена крупная сумма денег, происхождение которой родители Борзяк не смогли объяснить. У всех, кто был причастен к расследованию преступления, зародилось страшное подозрение…
Подвести к чистосердечному признанию двух сопливых девчонок оказалось делом нехитрым. Уже на следующий день вскрылась шокирующая правда. Выяснилось, что Екатерина Семеновна и Василий Петрович воспитывали свою внучку в строгости. Опытные, умудренные жизнью люди всячески противились посещениям Наташей дискотек и прочих увеселительных мероприятий. Не разрешали они и надевать дорогие украшения, подаренные родителями, дескать, придет еще время покрасоваться. А Наташе так хотелось ходить на дискотеки, сверкать в толпе, выделяясь одеждой и украшениями. Но, нет. Бабушка и дедушка были непреклонны. «Чтоб они сдохли,» — не раз говорила она своей лучшей подруге. И вдруг, однажды, когда деда забрали в больницу, Лена предложила Наташе избавиться от бабушки. В тот же день подруги заказали в слесарной мастерской копию ключа от входной двери. Поздно вечером они пришли вдвоем в дом Курченко. Екатерина Семеновна не спала, она смотрела телевизор. Зайдя сзади, Лена набросила ей на шею резиновую гимнастическую скакалку, прихваченную из дому. Наташа, крепко схватив бабушкины руки, прижала их к подлокотникам кресла, в котором сидела Екатерина Семеновна. Старушка, видимо шокированная всем происходящим, вначале не оказала сопротивления, а когда начала сопротивляться, было уже поздно — силы покинули её.
После убийства бабушки Наташа указала подруге места, где хранились драгоценности и деньги, а сама стала упаковывать в чемодан любимые вещи: джинсы, кофточки, блузки… Потом вдвоем с Леной они устроили в квартире полный разгром, имитируя обыск. Найдя в ванной бутылку ацетона, вытерли все поверхности, где могли оставаться отпечатки их пальцев. Они не спешили — никто не мог им помешать. После всего девочки перенесли украденное в квартиру Борзяк, а уж потом Наташа, как ни в чем не бывало, вернулась домой. Её не терзали муки совести — она была удовлетворена тем, что теперь абсолютно свободна от опеки. Дед, думала она, тоже умрет, когда узнает о смерти жены, с которой прожил более полувека…
Свое совершеннолетие девушки встретили в Куряжской колонии для несовершеннолетних. О том, что случилось с ними дальше, нам ничего не известно. Василий Петрович Курченко был похоронен рядом с женой. Он действительно умер практически сразу, после известия о смерти Екатерины Семеновны — очередного сердечного приступа сердце старика не выдержало. Единственное, чего он не узнал — имени убийцы.