Как харьковцы с пруссаками воевали
Боевая история наших предков длинна и многообразна. Начиная от противодействия татарским набегам со стороны первопоселенцев края, мы можем увидеть наших предков почти во всех войнах. И везде были свои герои. Мы же вспомним ту военную кампанию, о которой в силу разных причин вспоминали редко.
Ровесники Чингачгука идут в бой
1757 год. Практически везде в мире, вплоть до Канады и Бенгалии, европейские державы выясняли отношения между собой. Судя по роману Фенимора Купера «Зверобой», даже Чингачгук, он же Большой Змей, вместе с вождями гуронов и делаваров оказался задействован в этой всемирной заварухе.
Обитатели Харькова и его окрестностей по своему образу жизни мало отличались от Зверобоя и Плавучего Тома. Приехавшая в наши края десятилетия спустя Анна Петровна Данилевская вспоминала: «Берега нашего Донца, соколики мои, даже в ту пору, как я сюда переехала молодеженкою из Питера, были еще во всей, можно сказать, невиданной красе. Народу еще было мало, зверья много. По лесам рыскали дикие кабаны; от лисиц, бывало, не удержишь ни кур, ни индюшек; а волки заходили даже в сени, как ударит иной раз, на несколько дён, зимняя вьюга, да за ужином запахнет баранинкой. Татары и Нагайцы, скажу вам, шмыгали сюда и при мне».
В этом краю подданные императрицы Елизаветы Петровны выясняли, кто у них главный — местная казацкая старшина или назначенный из Петербурга командовать ими бригадир Василий Капнист (отец автора комедии «Ябеда»). И все они писали кляузы наверх друг на друга, время от времени попадая под следствие. Но настал тот момент, когда стало не до дрязг. Государыня поддержала кайзерин Марию-Терезию и решила бросить войска на прусского короля Фридриха II. Сбылись опасения Фридриха, говорившего: «Я не боюсь моих врагов — ни Австрии, ни Франции, но что я буду делать, если придется воевать еще и с русскими!»
Гросс-Егерсдорф
Историк П. П. Головинский писал: «Слободские полки, по указу Военной Коллегии, вошли в состав Русской армии. Удаленный от бригадирства Капнист былъ снова определен на службу, назначен бригадиром Слободских полков и с ними выступил в поход. Слободские полки участвовали в двух сражениях с Пруссаками: в знаменитом Гросс-Егерсдорфском Генеральном и въ Кавалерийском деле при Велаве. В первом изъ нихъ, слободские козаки, в числе других иррегулярных войск, были сильно опрокинуты Пруссаками; причемъ храбрый Капнист был убит. Харьковский полк потерял в этом сражении убитыми 1 пушкаря и 5 козаков. Если и в других полках убыль была приблизительна к убыли Харьковского полка, то потеря Слободских полков в этом сражении весьма незначительна».
Более подробно сражение описано в трудах военного историка Евгения Александровича Альбовского. «От всех слободских полков было потребовано два полковника, с надлежащим числом полковой и сотенной старшины и подпрапорных. При выступлении в поход Харьковскому полку приказано было взять с собою 476 руб. 64 коп. (из десятикопеечного сбора) на покупку фуража и на другия полковые надобности», — писал он.
А далее Альбовский, ссылаясь на знаменитого мемуариста, подробно разбирает сражение: «Очевидец, принимавший участие в битве, А. Т. Болотов, так описывает дело, бывшее на этом месте. Донские козаки, о которых он делает очень нелестные отзывы, в начале боя, увидя, вследствие разсеявшагося тумана, прусскую кавалерию, стоявшую за болотом, бросились на нее мужественно в атаку. Слободские полки, с Капнистом во главе, понеслись также с ними, наклонив свои копья и с обычным всем козакам гиком; но, подскакав к неприятелю и видя, что он готов их встретить и не удирает пред ними, как то обыкновенно делали татары, постыдно повернули тыл и с неменьшею стремительностью бросились сами уходить назад на нашу пехоту, которая раздалась в стороны и пропустила их за фронт. Прусская кавалерия ринулась преследовать козаков поэскадронно… По неприятелю стали стрелять из ружей. Смятение произошло страшное и грозило принять опасный характер, если-бы стоявшая здесь артиллерия не успела повернуть своих пушек… Передовой же эскадрон пронесся за фронт, рассыпался там и начал рубить козаков и всех, кто им навстречу попадался. Пехота, повернув фронт назад, сомкнулась, так что пруссаки попались и были перерублены очнувшимися от испуга козаками до последнего человека… Храбрый бригадир Капнист был убит в то время, когда прусский эскадрон ворвался за наш фронт; он был сражен ударом палаша в голову. По окончании сражения тело Капниста было найдено полковниками и старшинами распростертым у подбитой пушки, и было узнано только по бригадирскому мундиру».
Когда сражение казалось проигранным, кавалерия во главе с молодым генералом Петром Румянцевым пошла в атаку вопреки приказу. И это была уникальная победа! Это потом, полтора десятилетия спустя, Румянцев станет графом Задунайским и победителем турок, в честь которого будет устроен триумф, а тогда, несмотря на разгром доселе непобедимого Фридриха, всё закончилось печально.
Последствие ошибки Апраксина
Казалось бы, нужно было наступать на Берлин, но это сделают несколько лет спустя совсем другие генералы. Главнокомандующий граф Степан Фёдорович Апраксин рассудил совсем иначе. Ему пришла весть о болезни императрицы, и он, известный придворный интриган, прекрасно знал, что наследник хотел бы завершить войну и замириться с прусским королём. Апраксин повернул армию назад.
Слободские полки были отпущены домой. «В Риге им было выдано от коменданта на провиант и фураж 5,440 руб. 6 1/4 коп. Несмотря на это, козаки для продовольствия себя и лошадей своихъ должны были продавать свое имущество и аммуницию, от чего возвратились на родину в совершенном расстройстве.
Узнав об этом, начальник Украинской дивизии князь Кантемир предписал полковым канцеляриям донести ему о причинах того. Запрошенный об этом полковой Есаул Земборский, командовавшій в походе Харьковским полком, донес, что причиною того было то, что по отправлении Слободских полков от армии, от 21 сентября по 1б-е октября они вовсе не получали фуража; а как в то время была сильная стужа, шли частые дожди и выпадал снег, от чего лошадей невозможно было выпускать на подножный корм, а цены в Польше на сено и солому были чрезвычайно высоки, то казаки для продовольствия лошадей должны были сбывать все свое имущество. Из представленной Земборским перечневой ведомости о состоянии Харьковскаго полка по возвращении его на Украину оказывается, что из выступивших в поход 1,745 лошадей пало и брошено за худорьбу 257 голов. Возвратившияся же лошади не только для будущей воинской службы, но и никуда не были годныё» — писал П. П. Головинский. Лошадь Капниста, по приказу гр. Апраксина, была отправлена в Харьков и там пала от изнеможения.
Самого фельдмаршала Степана Фёдоровича ждала в Петербурге нерадостная участь. Елизавета Петровна выздоровела, Апраксин был отдан под суд и скончался на допросе. Следствие по делу о падеже лошадей длилось долго, и слободских полков не было ни при Цорндорфе, ни при взятии Берлина.
Когда же спустя четыре года императрица умерла, наследник умножил на ноль все победы своей тётушки и ее генералов. Но это не повод для заплечных дел мастеров прекратить доискиваться до правды о непотребстве. Процессуальные действия пережили не только Елизавету, но и Петра III. Возникла проблема, кто будет представлять слободские полки на коронации Екатерины II, ведь многие уважаемые представители местной старшины всё еще числились под следствием. И только работа комиссии Евдокима Щербинина поставила точку в этом деле.