ru
uk
Мнения
Подписаться на новости
Печатный вариант “Время”

Моя полиция меня бережет. Опять…

Актуальное сегодня19 октября 2020 | 18:49

Police officers talk to a man at the main street Khreshchatyk, as the spread of the coronavirus disease (COVID-19) continues, in central Kiev, Ukraine April 6, 2020. REUTERS/Gleb Garanich

Мне уже приходилось не раз писать о своих, прямо скажем, непростых взаимоотношениях с харьковскими право­охранителями.

Они завели дурную, на мой взгляд, привычку без малейшего повода с моей стороны вторгаться в мою приватность: то им документы предъяви, то дорожную сумку при всем честном народе открой да покажи содержимое, то — это уже последнее веяние — «дайте собачке рюкзак понюхать» (подробно около десятка подобных эпизодов описаны в статье «Моя полиция меня бережет. Как-то слишком часто…» во «Времени» за 28 марта 2017 года). Ну, если бы такое случалось раз в пятилетку, то Бог с ним, можно и перетерпеть. Однако если регулярно, ежемесячно — «що занадто, то не здраво».
После той давней статьи, как говорится, попустило. То ли там, на правоохранительном верху, прониклись, то ли еще выше, но почти целых три с половиной года жил я мирно и незаметно для внутренних органов. А с нынешнего августа — понеслось на «раз, два, три». Последний казус произошел не далее как 8 октября. Но обо всем по порядку.

Таинственный проверяющий
Это — случай-загадка. Что за ним скрывается, может объяснить только сам молодой, лет 25–27, импозантный коп, который поздним вечером 1 августа остановил микроавтобус, следовавший по маршруту Полтава — Харьков, на последнем посту патрульной полиции перед столицей Слобожанщины. Он зашел в салон и начал о чем-то вполголоса переговариваться с водителем. Через некоторое время мой сосед сзади не выдержал и крикнул: «Мы еще долго здесь будем торчать? Я целый день из Винницы еду, домой хочу!» На что полицейский среагировал: «Гражданин, спокойнее!» А тот успокаиваться не захотел:
— А вы почему не представились и не сообщили, по какой причине нас остановили? Полицейский безмятежно отвечает:
— Я этого делать не обязан…
— С какой такой стати?! Я сам ветеран правоохранительных органов, и знаю, что вы представиться должны.
— …потому что на спецоперации.
— Да ладно! Я сам эти спецоперации 25 лет расписывал! — пассажир поднимается с места и идет к полицейскому с каким-то удостоверением. Но оно впечатления на копа не производит:
— Вы бы, как ветеран органов, показали пример и не мешали, — и обращается к женщине, которая сидела на переднем сиденье:
— Вы откуда и куда едете, с какой целью?
— Из Полтавы в Харьков, домой.
— Хорошо. А вы откуда и куда едете, с какой целью? — вопрос к следующей пассажирке.
— Из Полтавы в Харьков, домой.
— А вы тоже из Полтавы в Харьков домой? — это уже к автору сих строк.
— Да. А почему вы документы не проверяете? — но сам думаю: это если он каждого из 15 пассажиров будет так расспрашивать, когда же мы наконец-то уедем?
— А я на слово (?! — Ю. Р.) людям верю.
— Нет уж, вы посмотрите, — подхожу и показываю журналистское удостоверение. — А мы все, думаю, с удовольствием послушаем о проводимой спецоперации.
Тихо читает: «Ровчак… Газета «Время»…» Громко: «Ну, счастливого пути!» Он уходит. Мы уезжаем.
И что это было?
В какой-то степени подсказкой может служить дата инцидента: 1 августа. Напомню, именно в этот день снайпером был ликвидирован неадекватный «полтавский террорист», который 23 июля захватил заложников, а затем скрывался. Но тут две неувязочки имеются: 1) застрелили его в Зиньковском районе Полтавщины, находящемся на границе с Сумской, а не Харьковской областью; 2) произошло это около 3.00 ночи, то есть приблизительно за 18 часов до «проверки на дорогах». Если первый момент еще можно понять — сеть раскидывают как можно шире, то как быть со вторым — харьковских копов что, не поставили в известность? Выходит как в старом анекдоте: а мы до сих пор поезда под откос пускаем!
Одним словом, загадка…

Три копа и собака

С некоторых пор на станции метро «Южный вокзал» по утрам можно увидеть полицейских со служебной собакой. И вот еду я как-то в сентябре на работу, поднимаюсь на эскалаторе на «Южном вокзале», и вдруг (действительно вдруг — вы, читатель, помните: 3,5 года меня не трогали, отвык, расслабился, знаете ли…) меня останавливает полицейский, представляется и предлагает снять рюкзак, чтобы «собачка понюхала». Начинается обычная рутинная процедура: я требую, чтобы полицейский не просто назвался, а предъявил удостоверение; коп начинает рыться в карманах, находит, показывает… Пока все это тянулось, подошел его коллега и говорит: «Если бы что-то было, собака давно бы учуяла» — овчарка была в метре от меня. Мне сообщают, что я свободен. Я: «А документики проверить?» Ответ сражает наповал: «А зачем?» Действительно, это же не я подозрительная личность, а мой рюкзак.
А вот и 8 октября. Первая часть «марлизонского балета» по вышеописанному сценарию: коп представился, я спрашиваю удостоверение. Полицейский «юморит»: «Вы думаете, я специально в форму переоделся?», но «ксиву» достает. Разница лишь в том, что к «собачке», находящейся в центре вестибюля на вход, то есть в метрах семи-восьми от меня, я должен еще и сам подойти, дабы она могла понюхать злополучный рюкзак. Заявляю: «Ей надо, пусть сама и подходит». Заодно решил внести разнообразие в наше общение. Спрашиваю копа: «А чому ви не звертаєтеся до мене державною мовою?» Он парирует: «Легко!» И в самом деле, пытается, правда, иногда сбиваясь на русский, говорить по-украински. Тут подвели собачку, и я ее, к своему стыду, не заинтересовал. Меня опять отпускают восвояси, но я решил свой шанс не упускать. Мой второй вопрос: «Скажіть, а чому ви зупинили саме мене?» «Бо ви схожі на людину, яка підозрюється у скоєнні злочину». «Та невже? І яким чином ви це зрозуміли?» «А у нас є ці… ориентировки». «Покажіть». Тут вмешивается коп, до этого молчавший рядом: «Вам что, делать нечего?» «Извините, но это не я к вам подошел, а вы, полицейские, меня остановили, в чем-то подозревали. Я хочу знать, на каком основании все это происходило. Это мое конституционное право». Первый полицейский: «Легко! Пойдемте». И ведет меня к тому самому служебному помещению на станции, где два года назад его теперь уже бывшие коллеги по работе избивали и грабили пассажиров (я как-то пропустил: суд над ними уже состоялся?), но вовнутрь не приглашает. Выходит с пачкой ксероксов, на которых отпечатаны какие-то отвратительные рожи: «Вот на вас похож… И этот тоже, только прическа другая». Ну, как на мой взгляд, похожи они «як свиня на коня». Тут нарисовался уже третий коп — обращается к тому, кто «легко»: «Да ему точно делать нечего!» И ко мне: «Вас же отпустили, что вам еще нужно?»
И тут происходит примечательный диалог.
Я: «А чому ви зі мною не розмовляєте державною мовою?»
Он: «А почему я должен? Вы же меня прекрасно понимаете».
Я: «Тому що ви на державній службі і маєте знати державну мову».
Он: «Я не обязан ее знать».
Я: «Зачекайте, а як же вас на роботу в поліцію прийняли?»
Он: «Очень просто: написал рапорт и приняли».
Я: «Вибачте, а хто ви за національністю?» (Подумал: если не титульной, то, может быть, ему трудно дается.)
Он, с вызовом: «Я — русскоязычный украинец» (с ударением на «а»).
Я: «С вами все понятно, русскоязычный украинец…».
Итак, просто написал рапорт и приняли. А как же критерии отбора в полицию?

Наблюдения
и вопросы
Здесь уместно вспомнить один из «аргументов», который вытаскивается на свет Божий после каждого очередного ЧП в полиции. А их только за последние три-четыре года, как говорится, «вагон и маленькая тележка»: и перестрелка между своими в Княжичах под Киевом (пять погибших правоохранителей), и убийство полицейскими «на отдыхе» 5-летнего Кирилла Тлялова в Переяслав-Хмельницком, и пытки и изнасилование женщины в райотделе Кагарлыка Киевской области, и «наши» метрополитеновские упыри с «Южного вокзала»… Так вот, нам втолковывают: а чего вы хотите? Полиция — это кровь от крови и плоть от плоти украинского общества со всеми плюсами и минусами.
Плоть от плоти — это верно. Но с одной важной оговоркой: в общество «принимают» всех подряд, по праву рождения или гражданства, в полицию же должен быть не набор, а отбор (либо переаттестация тех, кто переходил из милиции).
Самое время посмотреть на критерии этого самого отбора. Возьмем, скажем, условия свежайшего — начался 12 октября — конкурса «на посаду Поліцейський органу поліції охорони у ГУНП в Харківській області» (https://nabir.np.gov.ua/index.php?r=recruitment/process_recruitment&id=4208) и почитаем требования:
• громадянство України;
• вік від 18 років;
• вільне володіння українською мовою;
• повна загальна середня освіта;
• знання Конституції України, ЗУ «Про Національну поліцію», ЗУ «Про запобігання корупції», Кодексу України про адміністративні правопорушення;
• відсутність військового офіцерського чи спеціального звання середнього, старшого або вищого складу.
Как видим, украинский язык есть. Но в нашем контексте главное не только и не столько язык, а соответствие отобранного в полицию человека духу и букве статуса правоохранителя. «Професійну підготовку за міжнародними стандартами» обещают соискателям дать в процессе обучения. Но если с остальным обстоит так же, как с государственным языком у «русскоговорящего украинца», то наше дело плохо.
Чтобы далеко не ходить, вернемся к «проверке на дорогах». После того как микроавтобус тронулся, я поинтересовался у ветерана правоохранительных органов, должен ли был коп при опросе проверить документы. «А как же!» — подтвердил бывший сотрудник МВД. То есть опрос проводился… ради опроса. Далее. По крайней мере те копы, кто меня останавливал, плохие физиогномисты и никудышные психологи, раз не могут отличить добропорядочного гражданина, коим я смею себя считать, от «людини, яка підозрюється у скоєнні злочину». И почему, опять же, у потенциального «преступника» так и не проверили документы? К тому же не исключено, что в то время, пока копы «разбираются» со мной, настоящие злоумышленники «тишком-нишком» прокрадываются мимо…
В армии (ну той, которой уже нет) нас учили: «Пусть и безобразно, зато однообразно». И в этой солдатской поговорке есть глубокий философский подтекст: как в военной сфере действовать без унификации, что будет, если вместо одинакового понимания устава, приказов и т. д. каждый будет разуметь их по-своему? Получится не армия, а вооруженная толпа. Но полицейские — это тоже люди с оружием, люди на боевом посту. Так почему находящийся на «спецоперации» считает возможным не представляться и не объяснять смысл своего появления среди «гражданских», а коп, дежурящий в метро, — обязан? Почему один полицейский в курсе, что он должен владеть государственным языком, а другой кичится незнанием? Почему одни полицейские честно несут свою нелегкую службу, зачастую рискуя здоровьем и самой жизнью, а другие своим поведением и действиями бросают мрачную тень на все органы правопорядка?
На эти вопросы от руководителей полиции (хотя бы харьковской) хотелось бы услышать внятные ответы, а не «объяснения», больше похожие на отговорки.

Подписаться на новости
Коментарии: 0
Коментариев не добавлено
Cледите за нами в соцсетях