Под хрупким куполом стеклянного зверинца
В Харьковском театре для детей и юношества особым успехом пользуется премьера нынешнего сезона — спектакль «Стеклянный зверинец», поставленный по пьесе Теннесси Уильямса заслуженной артисткой Украины Ольгой Двойченковой в декорациях главного художника театра Аркадия Чадова.
Сценическое прочтение легендарной пьесы мы вправе отнести к удачному режиссерскому дебюту Ольги Яковлевны.
Пьеса и спектакль затрагивают тему взросления детей, поиска ими путей в собственное завтра без оглядки на родительское благословение, что делает это произведение Уильямса весьма актуальным для воплощения именно в детском театре. Ольга Двойченкова мастерски обозначила в спектакле символические «мишени» — как внешние, которые злободневной темой транслируются со сцены в зрительный зал, так и внутренние, влияющие на профессиональный рост молодых актеров.
Режиссер максимально укрупняет исторический и социальный контексты мелодрамы, делает все возможное, чтобы мы запомнили и полюбили людей на семейном портрете времен Гражданской войны в Испании, живших в предчувствии Второй мировой.
Премьерные составы исполнителей ролей в «Стеклянном зверинце» зрители оценили на первых спектаклях, а в минувшую пятницу в роли Аманды на сцену вышла сама Ольга Двойченкова. И вместе с ней в спектакль вошла новая энергия.
Тема материнства в сценическом творчестве Ольги Яковлевны от спектакля к спектаклю искрится новыми гранями: деспотичная, авторитарная материнская логика ее героинь в «Лісовій пісні» и «Доме Бернарды Альбы», всеобъемлющая (вопреки расовым и религиозным различиям и социальным предрассудкам) материнская любовь ее мадам Розы к приемным сыновьям в драме «Вся жизнь впереди», а теперь возник какой-то животный инстинкт во имя спасения своего «потомства», неистовое желание Аманды торопить время, успеть поставить всех на ноги еще до того, как произойдет что-то страшное… В её сценической героине в мгновенных изменениях от мелодрамы и трагедии до эксцентрики ощутимо «мерцание жанра».
Такой сценический прием обладает особым ритмом, который в данном случае совпадает с музыкальным оформлением. В «Стеклянном зверинце» это не просто звуковой порядок, придуманный Ириной Жданько, которой, кстати, удалось создать своеобразную мелодическую композицию из фрагментов джаз-кумира 1940-х Эдди Рознера, произведений группы «Пинк Флойд» и гипнотически завораживающей музыки 1980-х. При этом ощущения разностильности не возникает. Более того, музыка служит мощным эмоциональным стимулом для актеров.
Аркадий Чадов изящно обрамил графическим орнаментом экран с проекциями, тем самым вписав функциональную часть декорации в сценическое пространство. Графическую «вязь» продолжили контурные скульптуры на заднем плане сцены (в частности, «Герника» Пикассо) и даже коллекция статуэток Лауры, переливающихся «северным сиянием». Центральной частью игрового пространства является подобие круглой эстрады, своеобразное место обитания семьи Уингфилдов, на которую мать, будто на подиум, выставляет дочь с целью выдать ее замуж. Тут же высится капитанский мостик — желанная цель Тома, которого артист Виталий Цевменко наделяет душой путешественника и поэта. Аманда же мечтает, чтобы Том стал известным экономистом. В лице Виталия Цевменко (единственного исполнителя роли Тома) Ольга Двойченкова нашла не только эмоционально пластичного актера, способного легко провоцировать конфликтные ситуации, но и верно определила его типажное сходство с американским служащим среднего звена. В силу темперамента и благодаря какой-то скрытой в нем «пружинке», актеру в целом удался образ повзрослевшего мальчика, рвущегося из-под материнской опеки на просторы прерий или океанов.
У каждого из детей Аманды есть своя мечта, свой духовный оазис. У Лауры стремление уйти от реальной жизни сводится к хрустальным статуэткам. А хрустальная мечта самой Аманды — в ее прошлом: когда, подобно Скарлетт О’Хара, она в красивом платье принимала в поместье «Двенадцать дубов» десяток кавалеров — сплошь сыновей богатых плантаторов… И видеопроекция мгновенно вбрасывает нас в атмосферу довоенного голливудского киношедевра с Вивьен Ли, а в другой сцене о настроении Аманды весьма красноречиво «договаривает» музыка из того же культового фильма. Проекция — заимствованное театром средство выразительности, в «Стеклянном зверинце» не раздражает, а воспринимается естественной визуализацией внутренних противоречий действующих лиц.
В дуэте Павла Федорченко (Джим) и Маргариты Бордиян (Лаура) убедительно отыгрывается ну просто «ураганное» перетекание из приятельских отношений в чувственные. Поскольку сценический герой Павла концентрирует в себе легкость общения, позитивное настроение и прямоту, то крах связанных с ним иллюзий Лауры зрители воспринимают почти так же непосредственно, как и она.
Есть огрехи, связанные с техникой сценической речи, но тем более особо отметим прекрасный литературный украинский язык, на котором герои известного американского драматурга заговорили впервые в Харькове; кое-кто отстает от ансамбля в плане проживания роли; а кого-то природа так щедро наделила темпераментом, что в нескольких моментах возникает не совсем уместное ощущение премьерства… Но негативно влияющие на спектакль мелочи преодолимы, если есть главное — он получился. В «Стеклянном зверинце» создана своеобразная атмосфера, в нем читается эпоха Уильямса, а за ней угадывается современная нам действительность.
Сценический замысел режиссера лишен назидательных нравоучений. Финал открыт и напряжен: калека-дочь Аманды остается одинокой, сын Том уходит из дома, оставляя женщин на произвол судьбы. И розовые «шторы», и свадебное столовое серебро, и утренний остывший кофе «в кредит», и даже сломанный рог хрустального единорога Лауры — одним словом, весь довоенный мир — кажется не более чем хрупким стеклом, за которым вряд ли можно укрыться от нависающей над миром угрозы.
Юлия Коваленко, театровед