«Позвольте разгрести золу костра...»
Не стало Анатолия Зиновьевича Житницкого (16 октября 1935 г. — 9 ноября 2021 г.), педагога, поэта, ученого. О таких говорят: человек-эпоха.
Когда-то Марк Твен полушутя предложил: «Давайте жить так, чтобы даже гробовщик оплакивал нашу кончину». Многие улыбнулись, а некоторые — попробовали. Среди тех, кому удалось прожить такую жизнь, — Анатолий Житницкий, обладатель тихого, глуховатого (чуть «надтреснутого») голоса, никогда не пускавший в ход локти, не лезший на передний план, но покорявший собеседника с первой минуты общения. Не представляю человека, знавшего Житницкого и не пожалевшего о его уходе.
Если бы мы захотели в Харькове отыскать эталон интеллигентности, то Анатолий Зиновьевич подошел бы стопроцентно, ну а всех остальных можно было бы мерить «0,00001 житницкого», «00,2 житницкого», «0,5 житницкого». Такие слова из лексикона позапрошлого века, как «обходительность», «учтивость», «деликатность», невольно вспоминаются, когда думаешь о нем. Он был не только добро-желательным (то есть желающим добра), но и добро-детельным (то есть делающим добро), хотя никогда не был «добрым преподавателем», который готов поставить позитивную оценку за любую чушь, которую несет студент, лишь бы не тратить своего драгоценного времени на оболтуса.
Гены интеллигентности ему было у кого наследовать: мама — адвокат, отец — профессор, заведующий кафедрой статистики в Харьковском госуниверситете, оба — люди широких культурных интересов, по-настоящему любящие друг друга. Страсть к искусству и уважительное отношение к человеку как таковому привиты были мальчику с детства.
Толя в старших классах мечтал стать скульптором. Учился сам, каждый день несколько часов проводил за станком в ванной, лепил из специального пластилина. Скульптуры попадали на выставки, получали одобрение, и юноша решил поступать в Харьковский художественный институт. Но его развернули с порога, едва взглянув на анкету, даже работы смотреть не стали: в 1954 году государственный антисемитизм был в разгаре, запущенная ранее кампания по борьбе с «безродными космополитами» хоть и сбавила обороты, но инерция ее сохранялась вплоть до конца СССР. Слава Богу, что эрудированному юноше удалось поступить на филфак Харьковского университета и блестяще его окончить.
Вкусив немного журналистского хлеба (после окончания вуза в 1959 г. работал старшим редактором киногруппы телевидения в г. Бийске Алтайского края), Анатолий в 1960-м поступает на работу в Харьковский художественный музей — подальше от идеологии и сиюминутности, поближе к искусству и вечности. Он служит в музее 13 лет, покоряя сердца любителей изобразительного искусства, приходящих часто просто «на Житницкого» — послушать его экскурсии и лекции, поражающие и тонкостью искусствоведческого анализа, и красивой речью истинного филолога, и просто обаянием личности. Здесь же, в музее, по сути, вырастают и его дети — Леша и Марина, позже посвятившие себя искусству.
С 1973 года жизнь Житницкого будет связана с Харьковской государственной академией культуры (до 1998 г. — институт культуры). Студенты, слушавшие его курсы «Теория драматургии», «История изобразительного искусства», «Сценарное мастерство» и прочие искусствоведческие премудрости, много лет спустя признавались, что это было лучшее, что они слышали за все годы учебы, шутки же лектора (например: «Трудно жить только первые 50 лет…») вспоминали не раз в перипетиях бытия.
Но не педагогикой единой жил Анатолий Зиновьевич. Учившийся в одной школе с Житницким профессор Владимир Кравец утверждает, что уже в школьный период у юноши была репутация поэта. Проза, поэзия, драматургия — впоследствии он проявил себя во всех разновидностях литературного творчества. Природное чувство юмора привело его в стан пародистов, результатом чего стала книга с гениальным названием «Пародистый Пегас» (Харьков, издательство «Прапор», 1968), посвященная памяти его учителя и друга Левы Лившица. В последующие годы пародии, эпиграммы, шуточные стихотворения печатались в его сборниках «С лиры по нотке» (2000), «Круг» (2005), «Козлиада» (2018). О последней книге стоит сказать особо: ее автор выступил достойным продолжателем харьковской школы литературной пародии, восходящей к 1920-м годам, — знаменитому сборнику «Парнас дыбом», приведшему в восторг В. Маяковского, да и не одного его. Простенькую историю о том, как «жил-был у бабушки серенький козлик», Житницкий пересказал, «перевоплотившись» поочередно в несколько десятков классиков и современных поэтов, причем сделал это с отменной стилистической виртуозностью.
Читающие люди, жившие в СССР в 1960-х — 1980-х (как тогда шутили, «советский народ — самый читающий между строк народ в мире»), старались выписать или регулярно покупать «Литературку», и открывали ее сразу на последней странице, где с 1967 года был «Клуб 12 стульев» — раздел юмора. Не раз там печатались и стихи Житницкого (его сотрудничество с «Литгазетой» длилось с 1954 по 1995 год). Как, впрочем, и в журналах «Крокодил», «Юность», «Москва», «В мире книг», «Вопросы литературы», «Радуга», «Прапор», «Истоки» и других.
Несколько поколений харьковчан, приходивших в цирк, и не догадывались, что автором сценариев многих программ был Анатолий Житницкий. Успех спектакля театра кукол «Шерлок Холмс против агента 007, или Где собака зарыта?» (1977) был обеспечен не только блестящей игрой актеров, режиссерскими находками и великолепными куклами, но и остроумным сценарием Вадима Левина и Анатолия Житницкого. Да и многие городские праздники проходили по его сценариям, в которых автор максимально старался уйти от казенщины и идеологической заданности, привнося добрую шутку и теплоту.
А сколько доброты, наблюдательности и мудрости в его стихотворных и прозаических произведениях для детей! Человек, прочитавший в детстве книгу «Джентльмены у дачи» (1996), немножко лучше начнет понимать себя и немножко больше будет думать о других людях, а также значительно обогатит свой словарный запас и «заразится» творчеством. Впрочем, некоторые «детские» стихи Житницкого, как и произведения его друзей Вадима Левина и Феликса Кривина (именно Анатолий Зиновьевич, кстати, организовал и провел в марте 1975 года в Центральном лектории Харькова две встречи с чародеем слова из Ужгорода) вызывают восторг и у взрослых, умеющих угадать подтекст.
Юмор не покидал Житницкого до последних дней. За несколько недель до смерти он позвонил мне, и состоялся такой разговор: «— Ну как, — спрашиваю, — вы держитесь? — Держусь, держусь… Правда, за стенки, но держусь…» Нелегкими были последние его годы, тяжело пережил он смерть любимой жены, хворобы одолевали беспрестанно, да и одиночество ему, привыкшему к постоянной востребованности и «роскоши человеческого общения» (при том, что он не был заброшен и забыт ни близкими, ни друзьями), давалось ему тяжело. «Мне иногда хочется выть от многолюдья моей квартиры…», — сорвалось у него год назад.
В давнем стихотворении «Позвольте мне сказать…» Анатолий Житницкий написал:
Позвольте разгрести золу костра,
Ту, что осталась от ушедшей жизни….
В золе, оставшейся от костра его жизни, еще столько огня, что нам греться и греться…
Михаил Красиков, профессор НТУ «ХПИ».