В семье не без урода: позор дома Рудаковых
Дома №№ 10 и 12 по улице Квитки-Основьяненко (б. Горяиновский переулок) знакомы каждому жителю Харькова. Те, кто постарше, вспомнят ресторан «Старе місто», более молодые перечислят названия магазинов и ресторанов, находившихся там. Эти торговые ряды были построены в 1820-е годы по проекту губернского архитектора Степана Чернышева. Кто был их первым владельцем, история умалчивает. Затем она указывает совсем иных владельцев, оставивших свой след в истории города, — четыре поколения купеческой семьи Рудаковых. Были в ней и уважаемые люди, включая двух харьковских городских голов, и персонаж скандальной хроники.
Взлёт семьи Рудаковых
В самом начале XIX века переехал в Харьков из Елизаветграда купец третьей гильдии Михаил Павлович Рудаков, купил земельный участок на углу Лопатинского и Соляниковского переулков и занялся здесь реализацией продуктов питания, фарфора, фаянса и хрусталя. О нем известно, что был купец прихожанином Троицкой церкви, с 1811 по 1814 г. избирался гласным городской думы, а в 1820 году — городским старостой.
В 1841 году на харьковской муниципальной арене появляется второе поколение Рудаковых. Во время болезни городского головы Гавриила Денисовича Гринченкова Харьковом руководил гласный Фёдор Михайлович Рудаков. Как замечают Д. Багалей и Д. Миллер, «городское хозяйство настолько пришло в упадок, что обратило на себя внимание губернского начальства, назначившего по этому поводу особое следствие». Гринченкова в 1844 году на посту городского головы сменил Фёдор Рудаков и пробыл на этом посту один созыв — два года. Федору принадлежала каменная лавка на Благовещенской площади. Производил он варенье, конфеты и пряники. Доход его составлял 2678 руб. в год.
А вот Алексей Михайлович Рудаков оказался куда успешнее и отца, и старшего брата. Как писал художник Василий Карпов в книге «Воспоминания старожила», Алексей Рудаков был хватким и энергичным и начал собственную торговлю в Харькове с 1842 года, выкупив торговые ряды в Горяиновском переулке. В 1847 году перешел в 1-ю гильдию, а в 1850 году был избран городским головой. При нем решение большинства вопросов происходило волевыми методами, его богатству и связям мало что могли противопоставить другие. За годы управления Алексея Рудакова была упорядочена торговля на ярмарках, отстроили новые городские ряды, был расчищен Рыбный рынок. Но в том-то и дело, что Рудаков в Харькове был не единственным автократом. Над ним возвышалась могучая фигура генерал-губернатора Сергея Александровича Кокошкина.
Назначая Кокошкина, император Николай I напутствовал его: «Вытащи мне Харьков из грязи!» И харьковцы сразу почувствовали на себе его железную руку. Сразу по приезде Сергей Александрович занялся полицией и думой. Ежеутренне город узнавал, что отправлен в отставку квартальный или уволен думский писарь, или получил выговор секретарь, а то и генерал-губернатор лично сделал внушение городскому голове Ивану Ивановичу Рыжову, возглавлявшему Харьков между двумя братьями Рудаковыми, и пригрозил гауптвахтой. «Но как бы то ни было, а болото родного нашего города всколыхнулось и начало плескаться о берега свои, заражая воздух зловонием, — вспоминал о событиях купец и художник В. П. Карпов в своей книге «Харьковская старина».
Алексей Михайлович Рудаков тоже нарвался на раздачу, как теперь говорят. Краевед Андрей Парамонов на основании архивных документов так описывает суть конфликта: «Взбунтовались члены думы, такие же купцы, как и Рудаков. А суть их возмущений состояла в том, что заседания думы Рудаков проводил у себя на дому, все были недовольны и составили письмо не Кокошкину, а в МВД, и через губернское правление был получен ответ о проведении судебного разбирательства».
Обиженный городской голова смириться с отставкой не пожелал и в поисках справедливости дошел до Сената. Историк Дмитрий Багалей так описывает этот эпизод: «К удивлению и удовольствию харьковцев, не видевших управы на самовластного генерал-губернатора, Сенат принял сторону Рудакова и отменил распоряжение губернского начальства…». Конфликт продолжался. Кокошкин доложил о нём императору Николаю I, когда тот в октябре 1852 года проезжал через Харьков. Прямо на месте последовало высочайшее повеление: немедленно отправить неугомонного деятеля в Уфу на два года. Жандармскую карету, увозившую Рудакова на восток, сопровождала длинная вереница экипажей харьковского купечества.
По возвращении из Уфы А. М. Рудаков был купцом 2-й гильдии, а в 1860 году получил звание потомственного почетного гражданина. В 1861 году он вновь выдвигался в городские головы, но проиграл пять голосов Алексею Скрыннику. Гласным думы Рудаков оставался до 1874 года. Дата его смерти в источниках не указывается, но известно, что торговые ряды унаследовали сыновья Александр, Павел, Василий и Николай. В 1882 году домами на Лопатинском владели его наследники совместно, а рядами на Горяиновском — сын Василий. В 1901 году мы видим среди владельцев уже его сыновей — Александра, Сергея и Ивана Васильевичей, а девятью годами спустя — вдову Екатерину Михайловну Рудакову.
«Типичные черты дегенератизма»
Младший сын городского головы, Николай Алексеевич Рудаков, стал главным героем судебной хроники весной 1909 года. 15 апреля в харьковском окружном суде с участием присяжных заседателей вторично слушалось дело Рудакова, обвинявшегося, как писала газета «Утро», «в облитии серной кислотой и в убийстве своей сожительницы Мирошниковой. В первый раз Рудаков был оправдан, но на этот приговор последовал протест прокурора и Правительствующий Сенат дело кассировал».
То же издание так описывало подсудимого: «Узкая, сдавленная в висках голова, какая-то нервная суетливость и подергивание лицевых мускулов — вот те типичные черты дегенератизма, которые приходилось наблюдать вчера у представшего пред судом присяжных заседателей Рудакова.
Еще юношей Рудаков получает от своего отца, бывшего харьковского городского головы, наследство приблизительно в 200000 рублей. На 19-м году своей жизни он становится семьянином. Несколько лет жизни на широких началах — и от всего громадного состояния Рудакова не остается и следа. В этот приблизительно момент судьба сталкивает его с молодой девицей Мирошниковой. Между ними завязываются близкие отношения. Полтора года проходит как нельзя лучше. Рудаков, полный любви и привязанности к Мирошниковой, отдает ей тяжелым трудом заработанные крохи. Неожиданно у него начинает проявляться чувство ревности, сопровождавшееся сначала обычными ссорами, а затем и побоями.
Мирошникова уже тяготится связью с Рудаковым и старается от него отделаться. Это окончательно выбивает Рудакова из нормальной колеи и он во время одной из встреч с Мирошниковой обливает ее лицо серной кислотой».
— Теперь она уж, наверное, будет моей, ее никто от меня не отымет! — заявляет Рудаков околоточному надзирателю. Мирошникова, выйдя из лечебницы медицинского общества, сторонится сына бывшего мэра, но он встречает ее на улице и выстрелом из револьвера наносит ей смертельную рану.
Подсудимый не отрицал своей виновности. «Центр тяжести заключается в определении того психического состояния, в каком подсудимый находился при совершении преступления», — подчёркивал репортёр «Утра». Судмедэксперт Я. Я. Трутовский, посоветовавшись с коллегами, сообщает: «Повышенная чувствительность одной стороны организма в сравнении с другой, отклонение от нормы отдельных органов, наследственное пристрастие к алкоголю, резко прогрессирующее чувство ревности, чрезмерная половая чувствительность, и наконец, истощение нервных сил, выражающееся во вполне безучастном отношении подсудимого ко всему, вокруг него совершающемуся, дает основание экспертизе признать полное наличие в данном случае патологического аффекта». На вопросъ защитника Дейча, в каком состоянии находился подсудимый при совершении обоих преступлений, следует ответ врача Трутовского: «в состоянии умоисступления».
Присяжные признали потомственного почетного гражданина Николая Рудакова виновным в обоих инкриминируемых ему преступлениях, но, как писало «Утро», «дали снисхождение. На основании вердикта присяжных суд приговорил Рудакова к 3 годам исправительных арестантских отделений с лишением всех особенных прав и преимуществ». Залог в сто рублей был внесён защитником Л. Ф. Дейчем, и Рудаков был оставлен на свободе.
Старшина присяжных заседателей В. И. Бунин довел до сведения суда ходатайство на имя государя: «Присяжные заседатели по делу Н. А. Рудакова, принимая во внимание, что со времени совершения преступления прошло более 4 лет, в течение которых здоровье Рудакова, по-видимому, прогрессивно разрушалось, и в настоящее время он, несмотря на свои 47 лет, уже является немощным стариком, что, наконец, вся жизнь Рудакова сложилась весьма несчастливо, а также принимая во внимание тяжелую меру наказания, просят харьковский окружный суд ходатайствовать перед Его Императорским Величеством об уменьшении наказания Рудакову на одну треть».
После этого семья Рудаковых исчезает со страниц харьковской прессы и справочников. Портрет городского головы А. М. Рудакова украшает второй этаж здания харьковского горисполкома. Торговые ряды Рудаковых новыми владельцами и сейчас используются в коммерческих целях.