Жизнь после войны
После возвращения из зоны боевых действий адаптироваться в мирной жизни ветеранам помогают волонтерские организации, поскольку масштабных государственных программ реабилитации бывших военных в Украине до сих пор не существует.
Одна из таких общественных организаций — «ШОЛОМ-ПП» — действует и в Харькове. Каждый из ее участников с начала военных действий на Донбассе помогает украинской армии в рамках различных волонтерских инициатив, одновременно наблюдая за тем, как складываются судьбы бойцов, вернувшихся из АТО/ООС.
Проблемы, проблемы, проблемы…
— Зачастую ветераны сталкиваются с проблемами в трудоустройстве, отсутствием жилья, нуждаются в медицинской реабилитации, юридической и психологической помощи, — рассказывает руководитель «ШОЛОМ-ПП» Ольга Нотик. — По мере сил каждый из нас пытался помогать им в поиске нужных специалистов, оформлении документов и т. п. А когда убедились, что эти консультации востребованы, но мало кто оказывает такую помощь, решили объединиться в общественную организацию для предоставления именно таких услуг. Официально организация возникла в апреле 2019 года. Работаем мы бесплатно, на волонтерских началах, посвящая этому свое свободное время. В организации официально числится семь человек, но за время ее существования мы «обросли» волонтерскими связями, поэтому на самом деле нас гораздо больше и всегда есть к кому обратиться за помощью в решении той или иной проблемы. Мы поддерживаем связи с волонтерскими организациями всей Украины, передаем подопечных в другие регионы и берем под контроль приезжих из других областей. И, конечно же, продолжаем помогать армии: и в госпитале дежурим, и маскировочные сетки плетем, и помощь на фронт отправляем…
— С какими проблемами чаще всего к вам обращаются бывшие военные?
— Пожалуй, самым большим камнем преткновения для ветеранов, имеющих ранения, является прохождение МСЭК — медико-социальной экспертной комиссии, которая назначает группу инвалидности. То, что контузии вообще не отражаются в медицинских бумагах (а их очень много, практически каждое ранение сопровождается контузией), — это отдельная несправедливость. Но даже при наличии явного ранения или ампутации очень сложно собрать весь необходимый для МСЭК пакет справок и документов. По закону группа инвалидности назначается в зависимости от процента потери трудоспособности, но этот процент определяется исходя из субъективного видения врача. Поэтому пройти МСЭК бывает очень сложно. К тому же каждые год-два (в зависимости от того, на какой период дана инвалидность) необходимо повторять эту процедуру. А для этого надо пройти обследование в больнице. С началом эпидемии коронавируса этот этап тоже усложнился, поскольку зачастую просто физически некуда лечь на обследование. Вот сейчас, например, госпиталь ветеранов опять закрыт, и ребят попросили оттуда выписаться…
Еще одна существенная проблема — трудоустройство. После нескольких лет службы в армии человек нередко теряет предыдущее место работы или не может вернуться к прежней профессии по причине подорванного на войне здоровья. А бывает и так, что работодатели отказывают соискателю в трудоустройстве именно из-за того, что он воевал! Хотя именно благодаря его защите они могли все эти годы спокойно развивать здесь свой бизнес. Мы в таких случаях обращаемся к работодателям с рекомендательными письмами, задействуем личные контакты, чтобы найти человеку подходящую работу, не оставить его без средств к существованию.
Семейные проблемы тоже можно отнести к числу распространенных. С войны человек возвращается изменившимся, преображаются за время его отсутствия и его близкие. В результате возникают конфликты, распадаются семьи, начинаются проблемы с жильем, депрессии… Здесь может помочь совет квалифицированного психолога, мы пытаемся находить таких специалистов, но чаще всего к нам обращаются, когда проблема уже зашла слишком глубоко. С ветеранами и их близкими надо начинать работать намного раньше, чтобы предупредить недопонимание между ними. Это спасло бы многие семьи… Но для этого должны быть масштабные государственные программы, а у нас их нет. И если в одних семьях жены, дети и родители всячески поддерживают бойцов во время службы и после возвращения домой, то в других близкие люди еще и упрекают в недостаточном количестве заработанных денег, будучи убежденными, что человек сидел в окопе и зарплату получал.
— Сотрудничают ли с вами официальные органы, когда речь идет о решении проблем ветеранов?
— С официальными органами взаимоотношения усложнились, потому что из-за Covid-19 общение теперь должно происходить в письменно-электронном виде, личные встречи не приветствуются. Переписка отнимает время и не всегда дает эффект. Поначалу нам и Центр занятости помогал в трудоустройстве ветеранов, и медики давали консультации, но теперь даже на такую поддержку мы не всегда можем рассчитывать. Из лечебных учреждений в контакте остались только военный госпиталь и госпиталь ветеранов. В прошлом году для реабилитации раненых в Харькове была доступна дельфинотерапия, но в этом году нам отказали в связи с карантином. Как я понимаю, денег на это в городе не выделили…
Я все время думаю о том, что мы помогаем ветеранам локально: обратился человек (а обращаются за помощью, когда уже совсем плохо) — мы начинаем решать его проблему. Но мы не меняем систему. Ведь, по сути, большинство проблем, с которыми к нам приходят ветераны, возникают как раз из-за несовершенства работы официальных органов!
Взять тот же МСЭК. Человек приходит с войны с подорванным здоровьем и вынужден метаться по инстанциям, собирая документы для получения инвалидности. Приносит — а его отсылают еще что-то принести, он приходит опять — его снова отсылают за очередной бумагой. И когда уже берешь его за руку и начинаешь ходить вместе с ним, выяснять, почему не оформляется инвалидность, дело сдвигается с мертвой точки. Должна быть нормально работающая система, в которой все необходимые документы этого ветерана можно попросту взять из соответствующих реестров и оформить ему инвалидность. Львовские волонтеры рассказывают, что у них в городе именно так и делается: в органы соцзащиты достаточно предоставить паспортные данные и сведения о месте прохождения службы, остальные документы собираются автоматически, без участия ветерана. А в Харькове говорят: нет, вы нам сами принесите. А сколько ребят так и не смогли пробить эту стену! После нескольких попыток собрать необходимые документы для оформления инвалидности они просто прекратили этим заниматься. Пока силы есть, пытаются как-то зарабатывать, а потом остаются беспомощными — и без денег, и без здоровья…
Вот живой пример. Боец в 2016 году получил ранение, после лечения еще повоевал, уволился по завершении контракта. Инвалидность после ранения ему не оформили — дважды из МСЭК отправляли донести документы, и он прекратил этим заниматься. Пока были силы, работал. Но осложнения после ранения дали о себе знать, пришлось делать операцию, за которую запросили 60 тыс. грн. После вмешательства волонтеров сумму немного уменьшили, но все равно собирать ее пришлось всем миром. После операции ходит он с трудом. А средств к существованию и для дальнейшего восстановления здоровья нет! И куда человеку деваться?! Увы, таких примеров — множество.
…и улучшений не видно
— Что изменилось в государстве в плане поддержки ветеранов за последние 5–6 лет?
— Да почти ничего, а кое в чем даже стало хуже. У нас как не было государственной программы реабилитации, так и нет. До 2019 года в Центре занятости были бесплатные курсы переквалификации, потом они закрылись. В конце прошлого года лишь одну партию строителей набрали.
В США после возвращения из армии ветеран обязательно должен пройти полное обследование организма и курс соответствующей реабилитации — физической и психологической. В Украине этого нет. Или же такую реабилитацию надо проходить за свои средства. Между тем из действующей армии ребята возвращаются не только с ранениями, в окопах обостряются хронические заболевания, которые могли не беспокоить до службы. Очень много случаев онкологии, стоматологических проблем. Если раньше еще были какие-то программы по бесплатному лечению гепатита, частично — стоматологических заболеваний, то сейчас и их нет. А лечение требует денег. Да, можно написать заявления в облсовет и в горсовет на получение материальной помощи и получить ее. Но это очень маленькие суммы. Например, у нас есть подопечный парень, у него 2-я группа инвалидности, эпилепсия. Жена тоже военнослужащая, трое детей, живут в области. Он получил материальную помощь то ли три, то ли пять тысяч гривен — при том, что стоимость набора лекарств, которые он должен принимать пожизненно, составляет несколько тысяч ежемесячно! Другому парню на операцию на глазу стоимостью около 60 тыс. грн дали помощь в… 2 тыс. грн.
— А ведь у нас есть Министерство по делам ветеранов…
— До возникновения этого Минветеранов мы могли общаться на «круглых столах» и на форумах с представителями разных министерств в режиме диалога. Можно было пообщаться по вопросам медицинского обслуживания, материально-технического обеспечения, социальной защиты — задать свои вопросы и получить ответ. Теперь такого диалога нет. В августе я была на форуме волонтеров и ветеранов в Киеве. Мы прослушали выступления спикеров со сцены об опыте США и других стран. Да, это интересная информация, но только и всего. Никакой обратной связи с волонтерами не было.
А ведь кроме проблем, требующих материальных вложений, ветераны нередко испытывают на себе психологическое давление со стороны общества, поскольку часть наших граждан элементарно не понимает, что происходит на востоке страны. Если в 2014–2015 годах было страшно, и все понимали, что надо срочно действовать, то теперь общество почувствовало себя в безопасности и успокоилось. В нем сформировалось мнение, что все в порядке. Да, часть страны оккупирована, но там стоит армия, а войны — нет. Представьте себе, когда я говорю о том, что в наш военный госпиталь регулярно привозят раненых, кое-кто еще удивляется: ой, а что, у нас в городе есть госпиталь? На восьмом году войны многие харьковчане даже не знают, что в Харькове есть военный госпиталь, куда регулярно привозят раненых, где лежат 23-летние пацаны с ампутациями!..
К сожалению, информационная работа о защитниках Украины поставлена в государстве очень плохо. Военно-патриотическое воспитание в школах сведено на нет. Если раньше ветеранов приглашали на встречи со школьниками, волонтеры проводили уроки по оказанию первой медицинской помощи и т. д., то с 2019 года все это постепенно ушло. Карантин стал удобной «отмазкой»: мол, массовые мероприятия запрещены. Из-за информационного вакуума возникают конфликты и в семьях, и с работодателями, и в транспорте. Многие ребята признаются, что с удостоверениями участника боевых действий они даже не пытаются сесть в маршрутку, предпочитая оплатить проезд, чем вступать в споры с водителем и ощущать на себе косые взгляды пассажиров. Получается, наше общество живет как будто в параллельных реальностях.
— Напоследок расскажите, пожалуйста, что означает название вашей организации?
— На самом деле, слово ШОЛОМ сложилось как аббревиатура из инициалов наших волонтеров. С другой стороны, шлем — это часть рыцарских доспехов, защита. А буквы ПП в названии организации означают «повага і підтримка», которую мы всегда готовы оказывать защитникам Украины.