«И в радости, и в печали»

В старой харьковской прессе любовь, как правило, часто попадала в прессу непременно в рубрику «Происшествия» и театральную хронику. Но о сцене мы поговорим как-нибудь в другой раз, а перед Днём св. Валентина вспомним далеко не самые счастливые аспекты любви.

К самоубийству артистки и студента
«Непонятная, сложная трагедия, разыгравшаяся третьего дня, развертывается. Вчера утром в Харьков приехала из Петербурга мать безвременно погибшего юноши-студента М. Н. Замятнина. Оказывается, г-же Замятниной, живущей в Петербурге, одна родственница покойного студента сообщила письмом, что сын её болен и необходимо её присутствие.
Замятнин болен не был, и если об этом сообщали матери его, то исключительно из желания вызвать ее в Харьков, чтобы мать своим присутствием рассеяла сгущавшиеся над головой её сына и любимой им женщины тучи. Ведь покойная 3. В. Янкевич, не скрывая, говорила своим товарищам по сцене, что она покончит с собой. Была также известна взаимная любовь её и юноши-студента. Естественно, поэтому можно было ожидать чего-то страшного, надвигающегося. И матери сообщили, что сын болен.
Как передают нам, по получении этого письма его три дня не показывали матери. И когда мать узнала, что болен сын, она, не медля ни минуты, приехала в Харьков. С вокзала г-жа Замятнина отравилась в гостиницу и здесь только прочла в газете страшную потрясающую для неё весть о судьбе горячо любимого сына. Г-жа Замятнина упала в обморок…
Трупы погибших, как известно, находятся в городском трупном покое. Когда пришла сюда мать студента и увидела труп сына, произошла сцена горя, печали, отчаяния матери — сцена, не поддающаяся описанию… Г-жа Замятнина получила от судебных властей письмо сына, адресованное ей и найденное в квартире после самоубийства. Оставленное матери письмо написано М. Н. Замятниным на двенадцати листиках почтовой бумаги. В письме говорится, что он был так счастлив, что больше не стоить жить. «Я счастлив и потому умираю»…. Затем покойный юноша просит мать не думать дурно о 3. В. Янкевич, похоронить их вместе в одной могиле и в одинаковых гробах и положить им на гробы белые розы…. Таково приблизительно вкратце содержание письма, переданное нам лицом, читавшим его.
Г-жа Замятнина уво­зит тело своего сына в Петербург, где он и будет погребен. Вскрытие трупов, согласно воле покойных, выраженной ими в письме к г. полицмейстеру К. Безсонову, произведено не будет. 3. В. Янкевич — по вероисповеданию католичка. Когда дирекция драматического театра, взявшая на себя хлопоты но погребению артистки, обратилась к местному ксендзу с просьбой о погребении покойной, был получен отказ: по уставу католической церкви, самоубийцы, покончившие с собой обдуманно и сознательно, не могут быть погребаемы по обряду церкви. Расходы по погребению приняли на себя артисты драматического театра. Сегодня состоится предание земле тела 3. В. Янкевич»
«Утро», 17 декабря 1908 г.

* * *
«В настоящем году в харьковской епархии наблюдается усиленная подача прошений о разрешении законных браков несовершеннолетним. Пока подано до 800 прошений, преимущественно от крестьян. Браки несовершеннолетних по закону разрешаются лицам, достигшим 17,1/2 лет (мужчины) и 15,1/2 (девицы). Лицам же, имеющим меньший возраст, браки не разрешаются. Несовершеннолетними большею частью являются женихи и изредка невесты».
«Южный край», 3 мая 1912 г.

К самоубийству харьковцев в Полтаве

«23-го мая в пригородном лесу отравились дворянка 38 лет — Евгения Грандт и восемнадцатилетний юноша Голополосов. Юноша скончался; г-жа Грандт, благодаря энергичным мерам, была спасена. Г-жа Грандт и Голополосов — оба харьковцы. Г-жа Грандт — крестная мать юноши… Это и послужило причиной, побудившей мать и её крестника прийти к роковому концу…
Они любили друг друга. Сперва это была редкая привязанность матери к сыну и сына к матери. А затем незаметно подкралось другое чувство. Юноша почувствовал себя мужчиной, и его неудержимо влекла уже другая страсть к своей матери… Миловидная женщина ответила той же страстью юноше. Мать и сын решили повенчаться. Этому решению, однако, воспротивились родные и близкие знакомые. Уговоры раздражали и волновали влюбленных. Они просили не мешать их счастью. «Наша любовь чиста и прекрасна, сулит большое счастье», — говорили влюбленные всем знавшим их. Мешало свадьбе то обстоятельство, что влюбленные находились в родственной связи…
Неделю тому назад
Е. Грандт и Голополосов внезапно выехали из Харькова… Это встревожило родных и знакомых. Особенно беспокоилась мать Е. Грандт, которую она бесконечно любила как единственную дочь. Материнское сердце предчувствовало недоброе, несчастье.
«Если с Женей что-либо случится, я не перенесу горя», — говорила мать. Вскоре из Полтавы на имя матери от г-жи Е. Грандт и Голополосова было получено письмо, в котором они просили А. А. Грандт (мать) «простить, если она может», нежно прощались с нею и т. д. Это окончательно расстроило А. А. Грандт и усугубило подозрение… Страдания матери не поддаются описанию. Из бодрой и жизнерадостной она превратилась в хилую старуху, которую поддерживают теперь на руках…
Роковое предчувствие оправдалось. Третьего дня в лесу, около Полтавы крестная мать и крестник приняли яд. Драма рисуется в следующем виде. 23 мая в Монастырском лесу, вблизи завода Шиндлера, за чертой города, в районе Полтавского уезда, в одном из кустарников, прохожими были замечены лежавшие на траве мужчина и женщина; женщина издавала слабые стоны; лежавший вблизи нее мужчина оказался мертвым, на губах виднелись сильные ожоги. Вблизи него лежал стакан и пузырек от какой-то жидкости. Такой же стакан и пузырек лежали и около женщины.
Были приняты немедленно меры по оказанию помощи находившейся в бессознательном состоянии женщине, ввиду установления признаков отравления карболовой кислотой. Женщине с большими усилиями удалось дать два-три стакана молока. К этому времени из города приехал вызванный извозчик, и неизвестная была доставлена в приемный покой богоугодного заведения, где была оказана первоначальная помощь. Здесь выяснилось, что Е. Д. Грандт выпила значительную дозу карболовой кислоты. Выяснилось также, что А. А. Голополосов и Е. Д. Грандт с целью самоубийства выехали из Харькова. Местом самоубийства они избрали монастырский лес, где, как они узнали в Харькове, «очень хорошо бросаться под поезд», идущий из Киева на Полтаву.
По сообщению гулявшей публики, их видели вблизи линии железной дороги у монастыря. Очевидец рассказывает, что он заметил прилично одетых даму и молодого человека, бродивших в лесу и о чем-то разговаривавших. Молодой человек имел с собой маленькую подушку, а дама — одеяло. Это обстоятельство указывает, что прибывшие не имели остановки в гостиницах, а сутки–двое ночевали не то в лесу за монастырем, не то бродили ночью, пока решили принять карболовую кислоту
«Утро», 27 мая 1913

Нравы Павловки

«На днях в Павловке один из местных обывателей справлял свадьбу. После основательной выпивки в доме жениха вся толпа участвовавшая в свадебном торжестве, с музыкой, танцами и пением направилась по улицам к одному из родственников жениха; многие из участников этой процессии были одеты в различные костюмы и замаскированы, а некоторые оделись в монашеское платье. Один из участников был одет в какую-то женскую кацавейку, доходившую ему лишь до пояса, нижняя же часть туловища была совершенно обнажена, не имея даже белья. Вся компания буквально бесновалась, делала бесстыдные движения и вообще вела себя крайне безобразно».
«Южный край»,
25 июля 1913 г.

Загсовский быт

«Комната загса всегда битком набита. Особенно густо бывает к 12 часам. Тогда народу у столиков набивается видимо-невидимо. Приходят парочки. Приходят по одному. Одни женятся, другие разводятся. Лица веселы, лица грустны… Быстро работают загсовские сотрудницы. «Рука набита». Сегодня какой-то особенный наплыв милиционеров-курсантов. Прошла уже пятая пара. Все молодые, рослые, красивые. Должно быть, сговорились «гуртом» записываться.
А у второго столика настроение несколько пониженное. Здесь разводятся. Работница Н. подала длиннейшее заявление, в котором просит развести ее с мужем. В заявлении она жалуется на свою горькую участь: «Муж не хотит работать. Лодырничает. Ты за него и за себя работай. Посылает к отцу на заработки в деревню, а как приезжаю, смотрю — баба у него. Спрашиваю — ты кто будешь? «Жена», — говорит — «А ты кто?» — «И я жена, да только венчанная». Вот она и говорит: раз ты более полноправная, я тебе отступаю изверга. Он мне говорил, что развелся с женой. На, пей мою кровь. Как не желаю я жить с мужем таким, который лодырничает и развлекается с женщинами, прошу меня освободить от его».
Другая работница пишет: «Стал он за женщинами бегать, и вижу я, что он больше не способен. И даже, можно сказать, опасен для жизни. На что он такой сдался?»
Рабочий X. пришел за справочкой, как разводиться с женой и какие документы надо для этого представить. Через минуту вопрос уже ясен. Тов. X. холост (!) Ему объясняют, что холостых не разводят… Рабочий мнется. Оказывается, он четыре года живет с женщиной, которую считает своей женой и которая в загсе не записана. Теперь они расходятся. Не может же он «бросить ее так себе», не оформив ее положения. Кстати, она записана в его паспорте. Рабочему вменяют, что он совершил подлог, вписав «не жену» в паспорт, почему ему и советов не может быть дано. Рабочий уходит обескураженный. Вдогонку он слышит замечание какой-то кумушки: «Так им и следует. Лучше бы на законном основании!»
Богатый бытовой материал. К сожалению, он пропадает и не учитывается. В загсе имеются цифры, анкеты, сводки, но из всего этого материала можно узнать разве только о количестве разводов. Сведения же о причинах разводов вовсе отсутствуют. В то же время собранные со всей Украины сводки могли бы дать богатейший материал для изучения этого важного бытового явления.
Сотрудники загса говорят, что не их дело выяснять «причины развода». «Государство в личные дела граждан не вмешивается». Но тогда надо к загсам прикрепить представителей тех организаций, для которых вопросы быта являются вопросами не последнего порядка. Перестроить быт можно, только изучив его. Не использовать загсы как место, где буквально «регистрируется» вся жизнь— рождение, брак и смерть, — большая ошибка. И ошибку эту надо как можно скорее исправить.
«Пролетарий»,
20 января 1925

И я — на суд читателей: должен ли я платить содержание?

«Статья «Прав ли я» попала в больное место, и я решил на суд читателей вынести также свое личное горе. В 1905 году меня судьба случайно свела с одной женщиной — капризной особой. С первого же дня нашего знакомства она требовала, чтобы я женился на ней. Я отказался. Тогда она решила применить ко мне всякие угрозы, обещала изуродовать, убить, если я не соглашусь повенчаться с ней. Наконец, после 8-ми месяцев непрерывной травли, я в пьяном виде дал свое согласие на венчание. Таким образом, судьба против моей воли свела нас и заставила в течение 13 лет вести совместную мучительную жизнь.
К концу 1920 года наши отношения настолько обострились, что мы разошлись, причем я ей оставил все свое имущество, нажитое за 11 лет совместной жизни. Три года она меня не беспокоила, но потом, узнав, что я устроил свою семейную жизнь, имею 3 детей, она решила меня доконать. Каким-то путем она достала себе свидетельство о потере трудоспособности и предъявила ко мне через суд иск о выдаче ей пособия. Суд обязал меня выплачивать ей ежемесячно 20 процентов своего заработка.
Спрашивается: прав ли я, не желая согласиться с постановлением суда, не желая отдавать ей (детей у нас не было) пятую часть своего заработка, имея семью из 5-ти человек, тем более что с моей прежней женой я духовно никогда не был связан, и только случай заставил нас жить совместно».
Харьков. Ж.
«Пролетарий»,
5 марта 1925

Осколки старого быта

«Комсомольцы знали и набрали в рот воду. Несколько дней тому назад всякий, кто проходил мимо церкви на предместной слободке, мог наблюдать толпу народа, глазеющую на новобрачных.
Павел Хомяк, член ячейки типографии Юза сочетается законным браком с девицей Соней. У Хомяка — серьезное лицо, он стоит рядом со своей невестой, истово крестится и на все вопросы попа отвечает без запинки, как и подобает христианину. Поп связал руки новобрачных, не забыл и свою руку прицепить, чтобы его не забыли. Поводил их поп вокруг аналоя, и новобрачных начали поздравлять с «законным браком» родные и многочисленные знакомые. После обряда венчания новобрачные изволили отбыть по месту жительства, где торжество было достойным образом залито самогоном.
Несмотря на то, что многие из товарищей знали о предстоящей женитьбе Хомяка, — никто из них не постарался удержать его от этого шага, который подрывает авторитет комсомольца. Райком и ячейка должны должным образом ответить Хомяку».
Сенченко,
Ячейка 3 отр. Н.К.С.
«Молодой пролетарий»,
27 марта 1925 г.

Подготовил
Дмитрий Губин.