Школа-интернат или инклюзивный класс в обычной школе?

Минсоцполитики вынесло на общественное обсуждение распоряжение Кабинета министров Украины о внесении изменений в национальную стратегию реформирования системы интернатов. По сути, это распоряжение предусматривает исключение из реформы 70% интернатных учреждений системы образования, в составе которых есть пансион.
Такие изменения вызвали резкую критику у детского омбудсмена Николая Кулебы, который посчитал это фактической отменой реформы интернатов и откатом к советскому прошлому, когда у ребенка с инвалидностью не было другого выбора, как жить в интернате, без родителей и быть изолированным от общества, что, по его мнению, является неприемлемым. Уполномоченный президента Украины по правам детей также добавил, что изменения в стратегию реформирования системы интернатов станут сигналом для вновь созданных громад, что услуги инклюзии на местах можно не развивать, а, как и раньше, просто отправлять детей в интернаты.
На чьей стороне правда? Где эффективнее обучение — в специализированных школах-интернатах для детей с особыми образовательными потребностями или в инклюзивных классах, которые, согласно реформе, должны быть созданы в каждой обычной школе?

Нет мотивации и средств
Омбудсмен считает: государство должно направлять свои усилия на укрепление системы защиты детей, чтобы специальное образование для ребят с особыми потребностями стало доступным не путем помещения ребенка в интернат с проживанием, а путем подвоза ребенка в такие учреждения и развитием инклюзивного образования, которое, кроме обучения, предусматривает финансирование услуг ассистента учителя, питания детей и реабилитационных услуг.
На первый взгляд, омбудсмен, безусловно, прав. Ребенок должен расти и воспитываться дома, в атмосфере любви, добра и заботы. Но в данном случае речь идет не столько о воспитании, сколько о получении специального образования детьми с особыми потребностями. Другими словами, детьми с различными хворями — диабетом, сколиозом, сердечно-сосудистыми заболеваниями, с тяжелыми нарушениями речи, с недостатками и нарушениями умственного развития, а также незрячих и глухих.
Прямо замечательно, когда в школе, что рядом с домом, есть инклюзивный класс, где может учиться особенный ребенок. Но сегодня это скорее исключение, чем правило, предписанное реформой.
Инклюзивный класс также должен быть особенным. В нем должно учиться до 20 детей, и не больше трех — с особыми образовательными потребностями, а еще нужен ассистент учителя, при необходимости — логопед, коррекционный педагог и медик. Какая школа это может себе позволить? Дело не только в финансах, но и в кадрах.
Найти ассистента учителя сегодня — это настоящая проблема для школы. Не только потому, что для этого нужна «лишняя» ставка, а еще потому, что нужно «совпадение» особенного ребенка и ассистента, а это бывает очень сложно, так как такие дети, как правило, крайне замкнуты. Формально ассистент нужен для педагога, а не для ребенка, но на самом деле все свое внимание он концентрирует на особенном ученике. Он должен уметь его успокоить, правильно обнять, найти индивидуальный подход, иначе урок может быть сорван. Чаще всего ассистентов ищут мамы.
Стоит ли говорить, что на все это у школ нет средств? (В особенно затруднительном финансовом положении оказались сегодня вновь созданные ОТГ.) Нет у школ и мотивации. Зачем? Ведь это огромная ответственность директора и тяжелейший труд учителя, когда в одном классе он одновременно должен организовать учебный процесс как для особенного ребенка, так и для остальных детей, и при этом отвечать за качество знаний последних. Это колоссальная нагрузка на педагога, поэтому желающих идти непроторенной тропой инклюзии не так много.
Вот факты. Сегодня в Харькове в 56 школах работают 144 инклюзивных класса, в которых учатся 217 детей с особыми образовательными потребностями. Всего 217 детей! При этом Харьков является лидером в Украине по инклюзивному обучению.

Закрыть нельзя оставить
Согласно реформе, к 2026 году специальные школы-интернаты должны прекратить свое существование.
Сама программа реформирования учреждений институционального ухода и воспитания — это большой мыльный пузырь, считает экс-управляющая офисом Уполномоченного по правам ребенка при президенте Украины Людмила Волынец. По ее мнению, программа построена на неправильной концепции, которая сводится к тому, что в стране не должно быть интернатов.
У нас действительно не должно быть интернатов, но только в результате того, что дети не будут в них нуждаться. Я уже много лет пишу об уникальном харьковском специальном учебно-воспитательном комплексе имени В. Г. Короленко. Это одно из старейших учебных заведений для незрячих детей в Украине. Но уникальность его даже не в этом, а в том, что педагогический коллектив, который работает здесь уже много лет, делает все возможное, чтобы создать незрячим детям достойное будущее, а главное — дать им профессию, возможность самостоятельно зарабатывать на жизнь, адаптировавшись в социуме. 100% учеников гимназии для незрячих поступают в вузы. Среди ее выпускников — известные спортсмены, в том числе чемпионы Олимпиад и призеры международных соревнований, журналисты, юристы, учителя, экономисты, артисты. Но в контексте реформы интернатов ее могут закрыть.
— Будем надеяться, что этого не случится, — озвучивает свои ожидания директор УВК Александр Белоусов, но видно, что он явно огорчен.
Дамоклов меч закрытия висит над этим учебным заведением уже несколько лет. Об этом мы говорили и в прошлый мой визит в гимназию.
— Будем ждать решения правительства, — в этот раз директор предельно краток.
Я тоже надеюсь, что здравый смысл победит. Минсоцполитики уже делает шаги в этом направлении. Но все-таки? Как гимназия для незрячих в принципе могла попасть под закрытие? Разве можно под предлогом того, что детей лишают семьи, закрыть уникальную гимназию, лишив тем самым ребят их права на образование, профессию и — будущее?
В чем смысл этой реформы? Все разрушить? А что взамен? Кто-нибудь задумывался, можно ли создать инклюзивный класс для незрячих детей в обычной школе? Каким образом часть учеников будет учиться по учебникам, изданным шрифтом Брайля, а часть — по обычным? Как справится с этим учитель? Кто будет коррелировать учебные программы: ведь незрячие дети изучают школьную программу на несколько лет дольше, и на усвоение материала для незрячих отведено значительно больше часов, чем в обычной школе. Как быть с этим? Знали ли об этом «реформаторы»?
И главное. Как обычный педагог в обычной школе может научить незрячих детей «видеть» прикосновениями, ориентироваться в пространстве, играть на музыкальных инструментах, петь, танцевать и свободно владеть английским, как делают это в гимназии имени В. Г. Короленко? Если не может (а это очевидно, ведь для этого нужны особые специалисты), зачем тогда закрывать то, что эффективно работает и дает незрячим детям возможность жить полноценно?

Альтернативы
пока нет
— Специальные школы-интернаты для особых детей или инклюзивный класс? Здесь нет однозначного ответа. Если ребенок аутист, он не может учиться в инклюзивном классе. Но инклюзия также нужна. Она должна развиваться параллельно. У родителей, исходя из индивидуальных особенностей ребенка, с учетом его интересов и возможностей для развития и получения образования, должен быть выбор, — делится своей точкой зрения Вера Чубинская, директор Харьковской общеобразовательной санаторной школы №11. — Особенностью нашей санаторной школы является то, что у нас учатся дети с психоневрологическими заболеваниями. На сегодня их у нас 287. Все эти дети приходят к нам через психоневрологический диспансер. У нас программа общеобразовательной школы, но есть особенности. Наполняемость класса — 20 человек, в то время как в обычной школе — 30. У нас щадящий учебный режим, есть возможность дневного отдыха. К тому же не все дети находятся у нас круглосуточно, многих родители забирают после школы и ежедневно привозят утром на уроки. Думаю, что санаторные школы будут сохранены, потому что они необходимы детям.
Закрывать школы-интернаты, как требует того реформа, можно только тогда, когда в них останется 50% детей, которые сейчас там находятся, считает эксперт по защите прав детей Людмила Волынец.
Но дальше-то что? После закрытия школ-интернатов большинство детей с особыми потребностями в образовании уйдут «в никуда» — скорее всего, будут сидеть в четырех стенах дома. У них нет шансов на будущее. Они вернутся домой в свои села, поселки и города, а там для них ничего не создано.
Нужно создать альтернативу в виде доступной инклюзии, а уж потом закрывать интернаты.

Учим детей толерантности
Сейчас, по словам директора харьковской частной гимназии «Очаг» Ларисы Середы, у них учится более десяти таких особенных детей. И число их растет. Харьковчане узнают об инклюзии и везут в гимназию детей со всего города.
— Нельзя всех расчесывать под одну гребенку: все школы-интернаты закрыть или, наоборот, — ничего не закрывать, — эмоционально говорит директор гимназии. — В этом смысле должна быть абсолютно индивидуальная и очень серьезная работа. Есть, и правда, тяжелые дети, и для них социум абсолютно не важен, так как они находятся в своем параллельном мире. Но это тяжелые случаи. И с ними должны постоянно работать специалисты, которые этому обучены. Но есть категория детей, которым нужно общение. Да, возможно, это временное общение, потому что психика ребенка не выдерживает такого напряжения. У нас есть детки, которые могут находиться в обычном классе всего на нескольких уроках, где им не тяжело. Официально эти дети числятся у нас на дистанционном обучении, но на какие-то уроки мы разрешаем им приходить и быть в классах. Иногда рядом с ними находится наш психолог, иногда мама. Бывает, ребенок может недосидеть весь урок 45 минут. Но, с другой стороны, это «прививка» для ребят, которые находятся в одном классе с особыми детками. Толерантное отношение нужно прививать с самого первого класса.
В то же время инклюзивная система обучения особенных детей имеет немало подводных камней, отмечает Лариса Середа.
— С такими детками не все мамы могут постоянно дома находиться, ведь надо зарабатывать деньги на жизнь, — приводит она главный аргумент. — Очевидно, что при инклюзии нужен тьютор, который вместо мамы приводил бы такого ребенка утром в класс, возможно, находился где-то рядом, чтобы отслеживать ситуацию, связанную с его состоянием. Если на ребенка уже нашла «волна» и он «ушел» в параллельный мир, тьютор тихонечко его выведет и будет работать с ним индивидуально. У нас есть детки, которые сначала просто приходили в класс, а теперь абсолютно нормально учатся вместе со всеми. Для нас это очень важно. Эти дети пришли к нам, они нам доверились и обратного хода для нас уже нет.
Однако, как показывает практика, сегодня инклюзивных классов в стране катастрофически мало. Критически мало, чтобы одним махом закрыть все школы-интернаты.
Я не за интернаты. Я против того, что дети с особыми потребностями после их закрытия ничего не получат взамен. У нас не должно быть интернатов. Но это должно стать финишем реформы, а не ее началом. Результатом огромной работы, которая в Украине, по сути, толком еще не начата.