Мастера культуры: музыканты и композиторы

Актуальное сегодня30 сентября 2021 | 16:23

Сейчас на Харьковщине имеется по крайней мере три региональных отделения всеукраинских организаций, объединяющих в своих рядах музыкантов и композиторов (не считая кобзарей/бандуристов, а также представителей эстрады, с которыми наша газета познакомит читателей позже).

История Национального всеукраинского музыкального союза (НВМУ) начинается в 1922 году, когда было создано Всеукраинское музыкальное общество им. М. Д. Леонтовича. После ликвидации общества свою деятельность союз возобновил в послевоенные годы как хоровой, а потом — музыкально-хоровой и музыкальный. В ноябре 1990 г. на V съезде Музыкального общества им. М. Д. Леонтовича было решено на его основе учредить Всеукраинский музыкальный союз, который в 1998-м получил статус национального. В структуре союза — 16 жанрово-профессиональных ассоциаций и 25 территориальных отделений во всех областях Украины, городах Киеве и Кривом Роге. Членами союза состоят почти 2000 деятелей музыкального искусства.
Национальный союз композиторов Украины (НСКУ) также ведёт свою родословную от музыкального общества им. М. Д. Леонтовича. В 1928 г. на базе общества была образована Ассоциация пролетарских музыкантов Украины, а затем, в ноябре 1932-го, — Союз советских музыкантов Украины. В 1939 г. последний был переименован в Союз советских композиторов Украины, а в 1957 г. — в Союз композиторов Украины (СКУ). В советские времена являлся структурным подразделением Союза композиторов СССР. В 1998 г. СКУ присвоен статус национального. Структура НСКУ включает 10 региональных организаций: Днепровскую, Донецкую, Закарпатскую, Запорожскую, Ивано-Франковскую, Киевскую, Крымскую, Львовскую, Одесскую, Харьковскую — и пять ячеек: Волынскую, Дрогобычскую, Луганскую, Николаевскую и Полтавскую. На 2020 г. объединяла более 450 членов: свыше 290 композиторов и около 160 музыковедов.
В 1992 году как альтернатива НСКУ частью отечественных музыкантов была организована Национальная лига украинских композиторов. Как заявил тогда один из лидеров созданной НЛУК Владимир Петров-Омельчук, необходимость в новом объединении была вызвана желанием способствовать развитию «саме національної музичної культури на противагу інтернаціонал-совковому підлаштуванню під всілякі промосковські міжнародні утворення типу МАКО» (МАКО — Международная ассоциация композиторских организация со штаб-квартирой в Москве). Свои представительства НЛУК имеет в Ивано-Франковске, Кропивницком, Луцке, Львове, Одессе, Сумах, Тернополе, Харькове, Ужгороде. Общая численность членов НЛУК по всей Украине не известна.

На вопросы газеты «Время» отвечают руководители харьковских организаций НСКУ и НЛУК Игорь Гайденко* и Владимир Чуприн. К сожалению, по состоянию здоровья не смогла присоединиться к циклу «Мастера культуры» глава харьковского отделения НВМУ Татьяна Веркина. Надеемся, она станет гостьей проекта в ближайшем будущем.

В творчестве деньги не главное. Но…

— Эта публикация приурочена к вашему, так сказать, профессиональному празднику, Международному дню музыки, 1 октября. Вы и ваши коллеги отмечаете (и как) этот день? Кстати, есть ли вообще необходимость в таких датах-напоминаниях?
И. Г.: — Думаю, в этих датах нет необходимости, ведь музыка любой день делает праздничным. Для этого она и существует. Поэтому и отмечать «музыкальные» торжества можно 365 дней в году.
В. Ч.: — Нужны или нет даты-напоминания, трудно сказать — это вопрос неоднозначный. Мы в нашей организации как-то по-особенному День музыки не отмечаем. Раньше проводили городские мероприятия, сейчас на это не хватает средств.
— Что вы считаете ключевой целью своей организации? Иначе говоря, зачем она сегодня нужна? Какие первостепенные задачи вы ставите перед собой и как их решаете?
И. Г.: — Начну с того, что Союз композиторов был порождением сталинской политики в области искусства. Не секрет, что при СССР организация на сто процентов финансировалась государством и была, прямо говоря, кормушкой, распределительным центром всяческих благ: заказов (а значит, гонораров) на произведения, должностей, поездок за границу и т. д. В то же время пишущий музыку человек, который не состоял в Союзе композиторов СССР, был не у дел и вообще оказывался лишен средств к существованию: он просто не мог получить заказ от государства. А вот после перестройки и перехода экономики на рыночные рельсы появились проблемы уже у нашей организации. Распределения благ давно нет, а союз выживает исключительно благодаря грантам, которые направляются Минкультом на проведение определенных мероприятий.
С одной стороны, это вполне закономерный и естественный процесс, но, с другой, для многих членов союза, которые вступали в организацию еще при советской власти, исчез смысл состоять в нем. (Я вступил в Союз композиторов в 1992 году, когда все, что было у организации в материальном смысле, уже закончилось.)
Чтобы союз был все-таки сохранен, в настоящее время назрела необходимость его коренной реорганизации. Он должен стать чем-то вроде творческо-производственного объединения: получать и распределять среди наших членов заказы, защищать общие интересы.
В. Ч.: — Со времён создания задачи у нас не поменялись. Музыка создаётся, а вот с популяризацией творчества сейчас есть сложности. Дело в том, что изначально Национальная лига украинских композиторов организовывалась при поддержке государства. И при определенном, хотя и небольшом финансировании мы имели возможность проводить в Харькове разные мероприятия: конкурсы, концерты хоровой, камерной, эстрадной, инструментальной музыки. При поддержке отдела культуры Харьковского горсовета в свое время был основан международный конкурс эстрадных вокалистов имени нашего земляка Исаака Дунаевского. Однако через год этот конкурс перешёл «под крыло» того же горотдела культуры — у нас на его проведение не хватало средств. А на одном энтузиазме такие мероприятия не провести.
— Разнообразные творческие союзы появились задолго до советского периода, но именно при СССР они оказались до крайности формализованы. Что полезного вы взяли из советского прошлого, а от чего безоговорочно отказались?
И. Г.: — Увы, по большому счету, в НСКУ по сравнению с советским прошлым мало что изменилось — даже та же структура осталась. Повторюсь, требуются изменения. И эти изменения должны идти как сверху, так и снизу, инициированные самими членами НСКУ. Они должны понять, что именно от них зависит, каким быть союзу.
В. Ч.: — Самое ценное, что нами взято из советского прошлого, — образование: у всех членов организации оно консерваторское.
А сама лига была основана активными людьми на демократических принципах. Никакой центральной подчинённости, вмешательства чиновников в творческие и организационные процессы мы не знали. Каждая региональная организация полностью самостоятельна. И финансирование каждой из них тоже шло напрямую из Министерства культуры.
— В свое время В. И. Ленин заявлял: «Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания». Но люди старшего поколения хорошо помнят, что такое партийный диктат, цензура и самоцензура. Что, на ваш взгляд, хуже из этих двух зол? Является ли в наше время свобода творчества осознанной необходимостью денег?
И. Г.: — Партийный диктат, безусловно, хуже. Ведь, создавая музыку, талантливый композитор пишет ее по вдохновению, но в то же время работает в той стилистике, которая, как он надеется, принесет материальное вознаграждение.
В принципе, музыка должна нас, людей, профессионально ее пишущих, образно говоря, «кормить». Но в нашей стране это не получается. Даже когда есть постоянный заказчик, как сложилось одно время у меня с харьковскими и иными театрами… Поэтому становится необходимым дополнительный заработок. Скажем, многие мои коллеги, как и я, преподают. А это, понятно, отвлекает от творчества…
В других странах ситуация в этом плане урегулирована. В Финляндии, к примеру, существует система квот: так, в репертуар Хельсинского симфонического оркестра должно быть включено не менее 60% произведений финских композиторов. Откуда эти произведения берутся? Финские композиторы получают заказы от местных филармоний.
В. Ч.: — На мой взгляд, хуже было в советское время. Мой преподаватель вспоминал, как руководителей творческих союзов регулярно вызывали в Харьковский горком партии и третий секретарь (так называемый «по идеологии». — Ред.) им рассказывал, какую музыку и как они должны писать! После таких «накачек» у некоторых были проблемы с сердцем.
Что касается денег, то любое творчество — это состояние души, высвобождение внутренней энергии. Хорошо, если композитор вложил душу в музыку, а ему за это и заплатили. Это идеальный вариант, когда работа оплачивается. Но сколько есть примеров, когда сочиненное пылилось десятилетиями на полках архивов, пока кто-нибудь не находил его и восхищенно восклицал: «Да это же гениальная музыка!» Поэтому я не думаю, что материальная заинтересованность может быть главным стимулом творчества.

— В продолжение вопроса: на ваш взгляд, есть ли и в каком виде ныне цензура? С другой стороны, те же художественные советы, выступающие, скажем, в рекомендательной роли, помогают или мешают развитию творческой личности?
И. Г.: — Цензуры как таковой ни в нашей стране вообще, ни в музыкальной индустрии нет. Но есть вкусовщина и так называемые «форматы». Взять хотя бы уже упоминавшееся мое сотрудничество с театрами (мой питерский преподаватель Сергей Слонимский, ныне, увы, покойный, советовал: «Игорь, дружите не с композиторами, а с режиссерами!»). При советской власти там были художественные руководители, они же режиссеры. А сейчас практически везде художественное руководство осуществляют директоры театров. Директор же театра — фигура специфическая. У него может быть театральное образование, а может и не быть. Вот на этом уровне я сталкивался с оценками типа: «Это не пойдет… А вот это пойдет».
К слову, в Харьковском театре кукол с 1993 года идет спектакль «Скотный двор» по Джорджу Оруэллу с моей музыкой. И что интересно — и публика, и актеры, занятые в нем, воспринимают этот спектакль по-разному, согласно своим политическим убеждениям…
Худсоветы — сложный момент. Это как и при работе со студентами: всё очень индивидуально. Кого-то надо поругать, кого-то, наоборот, похвалить, а кому-то — просто не мешать.
В. Ч.: — Теперь цензуры в плане партийного диктата, в каком она была на протяжении 70 лет пути к «светлому будущему», мы не имеем. Однако те же худсоветы — это тоже в какой-то степени цензура. Но мне кажется, что они должны быть. По крайней мере в творческих коллективах. Иногда мнение коллег, выраженное в доброжелательной и корректной форме, может быть очень полезно в оценке созданного.
Что касается самоцензуры, если под ней понимать взыскательное отношение к своему творчеству, то это зависит от степени самокритичности автора. У каждого она своя. В этой связи уместно вспомнить слова талантливого, рано ушедшего из жизни композитора Владислава Золотарёва, чьё имя, к сожалению, известно только в профессиональных кругах: «Время судит плохих художников, достойных оно реабилитирует».
— Есть ли на Харьковщине проблема с сохранением творческого наследия ваших предшественников, действительно внесших достойный вклад в национальную культуру? Что ваша организация делает для этого?
И. Г.: — Мне о том, что есть какие-то неведомые широкой публике партитуры харьковских композиторов, не известно. Да и сама тема мне не очень интересна. Пусть ею другие занимаются. Я убежден, что Харькову явно не хватает весомых современных культурных достижений, которые бы показали Слобожанщину как яркий и своеобразный край. Нам нужны свежие и талантливые музыкальные произведения.
В. Ч.: — Поисками и сохранением творческого наследия никто из членов нашей организации не занимается. По крайней мере, я не располагаю такой информацией.

Мы делаем одно дело, но по-разному
— Вам известно, существуют ли другие творческие союзы той же профессиональной направленности? Какие разногласия, в том числе идейные, имеются у вас с ними?
И. Г.: — С харьковскими представителями Национальной (хотя статус «национальный» вообще-то присваивается Кабмином…) лиги украинских композиторов у меня нормальные, а с некоторыми из них даже дружеские отношения. Но, как я знаю, это в абсолютном своем большинстве люди, не имеющие профильного композиторского образования и занимающиеся в основном песнями. У нас с ними не только идейных разногласий, а вообще ничего общего нет. В наш Союз композиторов по указанной причине — отсутствию композиторского образования — мы их принять бы не могли.
Входят ли в понятие «композитор» только люди, имеющие профессиональное музыкальное образование, или также и талантливые самоучки? Хороший вопрос. Да, тот же Пол Маккартни не имеет музыкального образования, но это скорее исключение, чем правило. Потому что специальное музыкальное образование предполагает овладение азами профессии. Возьмем мюзиклы «Шахматы» группы «АВВА» и «Кошки» либо «Иисус Христос — суперзвезда» Эндрю Ллойда Уэббера. Бенни Андерссон и Бьорн Ульвеус очень одаренные сочинители песен, но они не обучались композиции. И это мне очевидно. А в «Иисусе Христе» я уже практически с первой ноты понимаю, что это творение создал выпускник Королевского музыкального колледжа.
Согласен, мало только получить профессиональное образование, то есть приобщиться к определенным знаниям и определенным методикам, необходимо еще иметь талант. Он несомненно есть у непрофессионалов Маккартни, Андерссона, Ульвеуса или же Фредди Меркюри. Но зададимся вопросом: кто был саундпродюсером у «The Beatles»? Профессиональный композитор Джордж Мартин. Кому из самих «битлов» пришла бы в голову идея вставить струнный квартет в «Элеонор Ригби»?! А саундпродюсером прославленного альбома «The Dark Side of the Moon» группы «Pink Floyd» является другой профессиональный композитор — Алан Парсонз (который потом создал собственный успешный проект «The Alan Parsons Project»). Специалисты в этих случаях выполняли ту работу, которая недоступна гениальным аматорам…
Возвращаясь к НЛУК, скажу, что, насколько мне известно, из тех киевлян, которые в 1992 году организовали эту лигу, одни умерли (как Г. Майборода), а другие, поняв, что денежных потоков от государства, на которые они рассчитывали, нет и не предвидится, вернулись к нам, в НСКУ.
В. Ч.: — Конечно, существуют. Но никаких идейных, художественных или каких-то других разногласий, я думаю, у нас и быть с другими организациями не может. Даже не пойму, почему бы они могли быть. Никто со своим уставом в чужой монастырь не ходит. Тем не менее, мы все делаем одно дело. Возможно, с различным подходом. Но для демократического общества это нормально.
— Кто имеет право стать членом вашей организации? Каковы критерии отбора? И за что могут исключить из неё?
И. Г.: — Членом НСКУ может стать лишь человек, который имеет профессиональное образование (окончил композиторский факультет консерватории), активно пишет музыку и участвует в музыкальной жизни страны, развивает национальную культуру Украины. К музыковедам те же требования, кроме сочинения музыки.
Исключить могут по собственному желанию и за неуплату членских взносов (такие случаи, увы, были).
В. Ч.: — Случаев исключения я не припомню, но согласно уставу это может произойти, если человек более двух лет не платит взносы и не посещает собрания.
Условия приема: высшее профессиональное музыкальное (но не только композиторское) образование; весомый «творчий доробок». Решение о приеме принимают на общем собрании все члены организации после собеседования и обсуждения путем тайного голосования.
— Сколько членов, хотя бы приблизительно, в вашем творческом союзе?
И. Г.: — Около 25 человек. При советской власти было больше пятидесяти. Скоро состоится очередное собрание (прошло 19 сентября — Ред.) организации, где в том числе будет прием новых членов.
В. Ч.: — Если разговор идёт конкретно о Харькове — больше двух десятков.
— Взимаются ли в вашей организации членские взносы? Каков их размер (в месяц, в год)?
И. Г.: — Сумма небольшая — 120 гривен в год. Надо, видимо, повышать, так как этих денег хватает только на канцелярские принадлежности и невозможно оплачивать содержание офиса.
В Харькове сложилась парадоксальная ситуация с офисом нашей организации: он как бы есть и одновременно его как бы нет. Дело в том, что расположен этот офис общей площадью 280 кв. м на территории университета искусств; он был в 1997 году передан нашей организации в вечное безвозмездное пользование (то есть мы не должны платить за аренду, но вся «коммуналка» — наша забота). Однако из-за того, что прежнее руководство вуза считало эту территорию своей, оно… запретило нам проходить в собственный офис и использовать его для заработка хотя бы на его содержание. В общем, мы пока не платим. Надеюсь, с новым руководством вуза вопрос офиса удастся решить.
В. Ч.: — Это наш внутренний вопрос и цифры я не буду называть. Отвечу так: в настоящий момент организация финансируется за счет личных средств ее членов.
— Какие преимущества (материальные или моральные) имеет член вашего союза по сравнению с «неохваченными» творцами или принадлежащими к альтернативным организациям? В чем ваше отличие от соответствующего профсоюза?
И. Г.: — А Союз композиторов и есть наш профсоюз!
Что касается преимуществ, то рано или поздно каждый профессиональный композитор понимает, что должен быть с нами. Потому что только вместе нам под силу решение разных важных задач — от материальных до творческих.
В. Ч.: — Профсоюзы занимаются защитой интересов своих членов, а мы собрались для решения творческих задач: создавать и пропагандировать украинскую музыку, общаться с единомышленниками, показывать коллегам свои произведения, слышать объективную критику, творчески развиваться, а не распределять летние путёвки на отдых и профсоюзную помощь.
— Имеет ли ваша организация финансовую или другую материальную поддержку со стороны государства?
И. Г.: — Как я уже говорил, Минкульт выделяет какие-то небольшие деньги НСКУ на определенные фестивали, конкурсы и т. п. Конкретно наша харьковская организация за последние пять лет ни копейки от государства не получала.
В. Ч.: — Да уже много лет никакой поддержки нет. Хотя создавалась организация, повторюсь, именно при поддержке и финансировании со стороны государства.
— Руководитель вашего союза — выборная должность? Получаете ли вы денежное вознаграждение за свою деятельность или работаете на общественных началах?
И. Г.: — Выборная, сейчас — на общественных началах.
В. Ч.: — Выборная, в настоящее время зарплаты у меня нет.

«Всякому городу нрав и права»
— Как вы сами пришли в эту профессию? Что стало решающим в выборе жизненного пути?
И. Г.: — Во-первых, это продолжение семейной традиции — мой отец, композитор Анатолий Павлович Гайденко, всю жизнь занимается музыкой. И он, конечно, хотел, чтобы я пошел по его стопам. Я получил классическое музыкальное образование, но то, с чем я имел дело в консерватории, мне не очень нравилось. Хотелось писать и играть свое. Мне была и есть интересной самая разная музыка — авангард, рок, поп-рок. А затем и звукорежиссура, как возможность получения желаемого результата, тоже меня увлекла…
В. Ч.: — Тяга к музыке у меня была с раннего детства. В восемь лет родители отдали меня в музыкальную школу, а в 14 лет я уже совершенно точно знал, что буду музыкантом. Дальше были музыкальное училище и консерватория. Все в Харькове.
Мои родители (они, кстати, к музыке профессионального отношения не имели) никогда мне ничего в плане образования, а потом работы не навязывали и даже не советовали, всегда принимали мой выбор. Так что свою дорогу я выбрал сам и рад, что занимаюсь тем, к чему лежит моя душа. Для меня это очень много.
— Кто лично для вас является ориентиром в творчестве — в мире, Украине, на Харьковщине?
И. Г.: — Чтобы создать такую же классную музыку? Тогда — Игорь Стравинский и Эндрю Ллойд Уэббер.
В. Ч.: — Если вы имеете в виду конкретные имена, то таких ориентиров у меня в творчестве нет. У каждого творца бывают произведения более интересные, удачные, а бывают — менее интересные и удачные. Взыскательные творцы свои слабые произведения никому не показывают, а иногда просто уничтожают. Поэтому я ориентируюсь на конкретные музыкальные произведения, а не на конкретные творческие личности.
Из академической музыки мне ближе всего И.-С. Бах, П. Чайковский, М. Скорик.
— Судя по всему, язык в вашей профессиональной деятельности не главное. И тем не менее — насколько важна в нынешнем глобализированном мире национальная идентификация (а ведь язык — один из её основных маркеров)?
И. Г.: — Музыкальный язык сам по себе не знает границ и понятен в любой точке земного шара. Но для каждого композитора в первую очередь важно развивать музыкальную культуру своей страны. Мы не можем не заметить, что у французских композиторов — французский образ мышления и французский язык, у немецких композиторов — немецкий образ мышления и немецкий язык, у американских композиторов — американский образ мышления и английский язык. И так далее. Да, сейчас именно английский язык очень распространен, на нем поют и те же немцы, и шведы, и даже французы. Но все равно мы отличим «Rammstein» от, скажем, Мерелина Мэнсона, а «Genesis» от «Kansas».
Поэтому, если говорить об украинском языке, то, разумеется, он приоритетен в моем творчестве, особенно в хоровом и песенном. Более того, в свое время создавая музыкальные произведения на слова Сковороды, мне довелось слегка модернизировать, привести в соответствие с современным украинским языком тексты Григория Саввича, иначе они бы не воспринимались адекватно сегодняшним слушателем.
В. Ч.: — С одной стороны, конечно, музыка интернациональна. Это тот язык, который понимают в любой стране мира. «Семи нотам», которые укоренились в записи музыки во времена Баха, уже больше 300 лет. И человечество ничего более удачного пока не придумало.
С другой стороны, в любой музыке достаточно часто можно ощутить национальную принадлежность её автора. Уже в младенчестве каждый из нас слышит музыку. Чаще всего она имеет национальные, народные корни. Со временем эти музыкальные элементы выходят из подсознания и часто становятся строительным материалом для уже авторской музыки. Поэтому я слабо представляю, чтобы харьковский композитор, допустим, писал джазовую музыку намного ярче и интересней, чем человек, родившийся в Новом Орлеане. О языковой идентификации — безусловно, она есть там, где есть текст. Очень радует то, что украинская музыка в сочетании с украинским языком звучит всё чаще и не только в Украине.
— Ощущают ли музыканты и композиторы на себе проблемы плагиата и пиратства? Можно ли что-то противопоставить этим явлениям в «оцифрованном» мире?
И. Г.: — Да, в музыкальном мире действительно часто бывают судебные тяжбы по этому поводу. Экс-битла Джорджа Харрисона признали виновным в том, что он непредумышленно использовал чужую мелодию в своей песне «My Sweet Lord». Француз Дидье Маруани («Space») обвинил россиянина Филиппа Киркорова, что композиция «Жестокая любовь», которую тот исполняет, — переработка его произведения «Symphonic Space Dream». Только недавно суд постановил, что вступительный риф знаменитой «Stairway to Heaven» британской группы «Led Zeppelin» не был украден из трека «Taurus» американского коллектива «Spirit». Примеров много. Но я что-то не слышал, дабы объектом посягательства на авторские права становились харьковские или вообще украинские композиторы. Не в обиду никому будет сказано, но мои коллеги часто занимаются эпигонством, а это мало кому в мире интересно.
В. Ч.: — Эта проблема в плане защиты и восстановления авторства актуальна для тех стран, где есть верховенство права, где есть справедливый и непредвзятый суд. А у нас в Украине, к сожалению, добиться правды в этом плане бывает иногда сложно. Во всяком случае, в известных мне конфликтах этого осуществить не удалось. А оцифрованный это мир или аналоговый, разницы нет.
К тому же, если мы ведём разговор о пиратстве, то это явление, на мой взгляд, в первую очередь затрагивает киноиндустрию.

Искусства «в вакууме» не бывает
— «С кем вы, мастера культуры?» — этим вопросом в своё время творческих людей озадачил Максим Горький. С вашей точки зрения, может ли искусство развиваться вне реалий общественной жизни? Если нет, то должно ли оно, так сказать, откликаться (и как) «на злобу дня»?
И. Г.: — Здесь нельзя подходить ко всем с одной меркой. Тот, кому близко гражданское звучание и кто не может стоять в стороне от сегодняшних событий, создает (или пытается создать) произведения, посвященные происходящему «с Родиной и с нами». А кто-то, в силу характера и/или направленности таланта, предпочитает так называемое «чистое искусство». Каждый имеет право на выбор.
В. Ч.: — Если понимать слова Горького так: должен ли мастер культуры выбирать ту или иную сторону, — то, наверное, должен. Искусства «в вакууме» не бывает. Но не думаю, что в настоящее время сказанное Алексеем Пешковым стоит брать за точку отсчёта.
— За редким исключением (например, награждение титулом «сэр» или «дама» в Великобритании наиболее выдающихся деятелей культуры) в мире отсутствует практика присвоения государством почётных званий за творческие достижения. Как вы считаете, не пора ли упразднить данное советское «наследие» — все эти категории «народных» и «заслуженных»? А лично вы в этом смысле выделены державой? И, к слову, участвует ли ваша организация в выдвижении «на отличие»?
И. Г.: — Сразу скажу, что я не отмечен, хотя такая попытка со стороны моих коллег была. Меня на звание «Заслуженный деятель искусств Украины» выдвинула организация Союза композиторов, но тогдашнее руководство консерватории, где я в то время трудился, мою кандидатуру «зарубило» — документы-то при подаче в госорганы утверждает руководитель с места работы, а ректор университета искусств из-за конфликта вокруг офиса НСКУ их не подписала.
Впрочем, это меня не сильно огорчило, так как я к институту «заслуженных» и «народных» отношусь плохо (но если бы звание дали, отказываться не стал). Однако, с другой стороны, эти почетные звания имеют непосредственное отношение к тарификации кадров, точнее, к оплате труда. Например, на нашей кафедре есть заслуженные деятели искусств, но при этом они не имеют ученых званий кандидата или доктора наук. То есть, работая преподавателями, они получают меньше денег, но благодаря упомянутым отличиям (напомним, звание «заслуженного» добавляет 20%, а «народного» артиста — 40% к ставке. — Ред.) ситуация как-то выравнивается.
В. Ч.: — Подобные вопросы у нас никогда не поднимались и не рассматривались. Организация создавалась не с этой целью.
Но давайте зададимся вопросом: а были ли какие-нибудь «титулы» от государства у Майкла Джексона, Эдит Пиаф, Джорджа Гершвина? Наверняка какие-то были! Только подавляющее большинство об этом не знает. Но зато хорошо знает их имена. Думаю, моя мысль по этому поводу понятна.
Но нигде в мире, кроме СССР и некоторых его сателлитов, не было званий народных или заслуженных артистов. Да, эти отличия давали и дают некоторую, иногда немалую, прибавку к жалованию, но если мы хотим интегрироваться в цивилизованный мир, то, может быть, это советское наследие, исходящее из министерских кабинетов, следует постепенно, очень мягко и деликатно «выводить из оборота»? К сожалению, мы в Украине за последние 20 лет уже имеем немало молодых заслуженных артистов, не отработавших на сцене и 5 лет. И чем вызвано получение этой «заслуженности» — вопрос риторический.
Думаю, что основным «оценщиком творчества» должен быть слушатель, зритель, читатель. Я не являюсь экспертом в этой области, но знаю, что в мире существует множество всяких премий, в том числе и национальных. Среди них есть как государственные, так и независимые. Но всё это организовано более демократично, чем в настоящее время у нас дома.
— Сформулируйте критерии, которые помогут неспециалисту в вашей области понять разницу между хорошим произведением и плохим.
И. Г.: — Композитор в первую очередь должен учитывать психофизические особенности слушателя: обыкновенный человек может одновременно воспринимать одну-две музыкальные линии. Если их больше, внимание слушателя рассеивается или оно переключается на второстепенные детали. И как на картине хороший художник светом выделяет то, на что считает необходимым обратить внимание зрителя, точно так же композитор музыкальными средствами должен указать, что является главным, а что — фон в его произведении. Во-вторых, в произведении должны быть запоминающиеся, отличные от других моменты. Ведь еще древние говорили, что музыка — это искусство временное и оно основано на том, что человек сравнивает слышимое сейчас с тем, что слышал до этого. Также очень важны драматургия и структура произведения. Именно они вместе с колоритной интонацией (мелодией) должны передавать «внутреннее содержание» автора.
В. Ч.: — Кроме «нравится/не нравится», у слушателя других оценок музыки нет. Пытаться при этом вести разговор о профессионализме или каких-то других качествах совершено бесполезно. Нравится — хорошее произведение, не нравится — плохое. Это и есть критерий оценки музыки неспециалистом. Да и не только музыки. Произведения музыки, кино, живописи сегодня частью публики нередко оцениваются эпитетами «прикольно» или «круто». А я не понимаю, что означает «прикольно» по отношению к драматичному фильму или скульптуре на исторический сюжет!
По моему глубокому убеждению, любое искусство должно воздействовать эмоционально, оставлять след в душе. Книгу прочитали, фильм посмотрели — они вам запомнились. Значит, что-то внутри вас от этого прочтения или просмотра осталось. Включили музыку или пришли на дискотеку, а там — тинц-тинц-тинц! Это разве то, что может запасть в душу?! Хотя справедливости ради надо сказать о том, что изначально такая музыка и создаётся для ног, а не для души). Так что эпитет «прикольно», скорее всего, будет уместен именно здесь )

* 19 сентября с. г. председателем организации избран композитор Камил Шуаев, Игорь Гайденко вошел в состав нового правления ХОО НСКУ

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Игорь Анатольевич Гайденко родился 11 января 1961 года в пос. Хорошево Харьковского р-на Харьковской обл.
Окончил Харьковский институт (ныне — национальный университет) искусств им. И. П. Котляревского по специальностям фортепиано (1985) и композиция (1990). Также учился на композиторских курсах в Казимеж-Дольны (Польша, 1991) и в Американской консерватории (Фонтенбло, Франция, 1992; кстати, эту консерваторию в свое время окончили легендарные музыканты Леонард Бернстайн и Джордж Гершвин). Прошел ассистентуру-стажировку в Санкт-Петербургской консерватории по классу композиции (1993).
Лауреат Всеукраинского конкурса им. В. Косенко (Одесса, 1996) и Первого международного конкурса композиций для бандуры им. Гр. Китастого (Канада, 2000).
Кандидат искусствоведения (2006), доцент (2009).
Сейчас работает заведующим кафедрой оркестровых инструментов Харьковской государственной академии культуры.
Женат, есть взрослый сын.

Владимир Петрович Чуприн родился в Харькове 12 октября 1958 года.
Окончил Харьковское музыкальное училище, а после службы в армии — Харьковский институт (ныне — национальный университет) искусств им. И. П. Котляревского.
Много лет проработал педагогом в разных музыкальных школах Харькова, руководил инструментальными коллективами, работал с певцами, в 1980-е вместе с Валерием Башевским организовал первую в Харькове Студию эстрадного вокала для талантливой молодёжи. В настоящее время, по его определению, «свободный художник».
Женат.

Другие публикации цикла «Мастера культуры»:

Национальная лига украинских композиторов (НЛУК))Национальный всеукраинский музыкальный союз (НВМУ)Национальный союз композиторов Украины (НСКУ)

Подписаться на новости

Коментариев не добавлено

Cледите за нами в соцсетях